Варяги и Русь

Применяя это правило к норманнским именам в династии руссо-варяжских князей, мы видим, что таковыми отличаются только те члены ее, которые были норманнского происхожения по матери. Holty сын Ярослава и шведки Ингигерды. Harald (Мстислав) сын Владимира Мономаха и англо-норманнки Гиды. Malmfrida и Ingibiarga дочери Мстислава и шведки Христины. Имена давались обыкновенно в честь деда по матери; дедом Мстислава-Гаральда был Harald Gudinason, король английский; дедом Ингибиарги, Inge Stenkilsson, король шведский; о датском Waldemarе Саксон Грамматик говорит положительно: «cui et materni avi nomen inditur», то есть Владимира Мономаха. Если бы вследствие не браков, а норманнского происхождения варяжской династии нашим князьям прилагались норманнские имена при славянских, без сомнения, скандинавские саги, упоминающие так часто о Владимире и Ярославе, знали бы их как Голтия и Гаральда-Мстислава, под их норманнскими именами. Но Владимир был сыном русинки Малуши; Ярослав поморской варягини Рогнеди.

VIII. Вопрос об именах C) Имена в договорах Олега и Игоря

Как факт уединенный в русской истории и выходящий из круга обыкновенных органических условий русской жизни, письменные договоры Олега и Игоря с греками представляют и в ономастическом отношении явление отдельное, не подлежащее общим законам исторического русского быта. Здесь присутствие германо-скандинавского начала несомненно, хотя далеко не может быть допущено в том преувеличенном размере, ни при тех исторических условиях и значении, на какие указывают представители норманнского мнения. В чем же заключается это значение? Откуда явились те 12 или 15 скандинавских имен (я более допустить не могу), которые встречаются в договорах? Какой настоящий смысл договорной формулы «мы отъ рода рускаго»? Для разрешения этих вопросов необходимы, с одной стороны, определение отношений, в которых норманны состояли к варяжской руси как отдельные лица и как народ; с другой, точное по возможности изложение системы заключенных между русью и греками дипломатических актов.

Отношения норманнов к руси, как дружинников и товарищей по войне, нам уже отчасти известны. Вместе с Рюриком и, как увидим, еще до него появляются на Руси скандинавские воины промышленники; их было, без сомнения, довольно в дружинах Олега и Игоря. О составном разноплеменном характере русских и скандинавских дружин в IX–X веке сохранилось немало свидетельств; славянские и чюдские выходцы являются в скандинавских дружинах, как скандинавские, литовские, печенежские, угорские в дружинах варяжских князей.

Сын Никлотов Прислав воевал вместе с датчанами против руян; он был женат на сестре датского Валдемара. При Владимире стекалось в Киев множество ускоков-дружинников от норманнов и печенегов. Дружина Мстислава Владимировича, кажется, состояла преимущественно из хазар и касогов. Что при заключении мирных договоров храбрые в битвах избирались представителями своих набольших и в посольствах, сообразно с исторической необходимостью и понятиями века; норманн Сигвальд договаривается со Свейном от имени поморского Борислава; Эймунд является послом Ярослава и т. д. Народность дружинников (особенно при многочисленном составе посольства) не имела национального значения; мы видим Ятвяга в числе послов Игоревых. Заключение мирных условий, вероятно, предоставлялось одному или двум избранным лицам; остальные принимали участие в посольстве ради одного блеска и для получения подарков.