Варяги и Русь

«Где это я?» — подумал Вадим и попробовал открыть глаза. Но веки его были необыкновенно тяжелы.

   — Лежи, лежи, — послышался грубый мужской голос, — отлёживайся...

   — Да не голоден ли он? — раздался другой голос.

   — А, вот встанет, тогда и накормим.

Вадим всё же с усилием открыл глаза.

   — Пить, — прошептал он чуть слышно.

Чьи-то руки тотчас же протянули ему ковш, полный холодной чистой воды.

   — Где я? — прошептал Вадим, приподнимаясь.

С удивлением огляделся он вокруг. Впереди расстилалась неоглядная ширь Ильменя. Вокруг суетились люди. Все они были молоды и сильны. Одежды их были потрёпаны, лица загорелые, но зато у каждого было оружие, какое и в Новгороде являлось редкостью. Тяжёлые секиры, мечи, луки с полными стрел колчанами.

Вадим заметил, что находится на отлогом берегу неширокой быстрой речки. На песке разложены были рыболовные снасти, далее у шалашей дымились костры, что-то варилось в огромных котлах.

«Да где же это я? Неужели на Варяжке?» — подумал Вадим.

Ему было известно, что здесь недолюбливали его род.

   — А мы думали было, что ты и не отдышишься, — громко смеясь, проговорил рослый варяг, принимая из рук Вадима ковш. — Пласт-пластом лежал...

   — Кабы остался там, так на самом деле не отдышался бы, — подтвердил другой, — благодари Перуна, что мы отдохнуть задумали там на бережку! — Он указал рукой в ту сторону, где чернел дремучий лес, в глубине которого жил болгарский кудесник.

   — Ты как попал-то туда? Не из здешних ведь сам! К нашему Малу колдовать ездил?

   — Нет, просто в лесу заблудился, — сказал Вадим.

   — А то много новгородских к Малу ездят! А ты тоже из Новгорода?

   — Нет! Я не новгородский!

   — Так из какого же рода?

   — Из Володиславова!

Лишь только он сказал это, как среди окружавших его молодцов послышались недружелюбные восклицания.

   — Из Володиславова? — покачал головой говоривший с Вадимом варяг. — Не любят нас в этом роду, сильно не любят, что только мы им такое сделали? Так бы нас, кажется, со света и сжили бы ваши...

   — Не знаю я... я ничего, — пролепетал перепугавшийся Вадим, — мне вы не мешаете...

   — А уж кабы знали мы, что он из Володиславовых, так и подбирать бы не стали, — сказал один из варягов.

   — Мы здесь живём мирно, — продолжал тот варяг, который завёл разговор с Вадимом, — ловим рыбу, зверя бьём, а что мы ушли из родов наших, так до этого никому дела нет... Мы все сами по себе... Здесь поживём, соберётся ватага, и уйдём за Нево, к северным людям, вот у вас и покойно будет...

   — Добрые люди, окажите милость, — перебил его Вадим, — не держите меня здесь, перевезите через Ильмень к родичам!

   — Нет, и не проси об этом, — послышались голоса, — вон какие тучи над Ильменем собираются, гроза будет...

Вадим в отчаянье снова опустился на землю. Из дому он ушёл тайком и понимал, какой переполох может произвести в доме отца его исчезновение.

   — Так неужели никого не найдётся среди вас, кто бы перевёз меня? — кликнул он, оглядывая мрачные лица варягов.

   — Если тебе угодно, княжич, я могу услужить тебе, — раздался вдруг звучный голос.

   — Избор! — удивился увидев его, Вадим.

   — Да, я, княжич, неужели ты боишься мне довериться?

   — Нет, нет, я готов идти с тобой! — радостно воскликнул Вадим. — Пойдём... я готов...

   — Ведь это сын Володислава! — произнёс один из варягов, — оставь его, Избор, не стоит он того, чтобы ты ради него не щадил своей жизни. Гляди, какие тучи на небе...

   — Ничего, я знаю Ильмень! — возразил ему Избор, — я не боюсь грозы!.. — Он сам спешил на тот берег Ильменя, в надежде повидать свою возлюбленную...

III

Необъятной водной гладью раскинулся среди низких берегов старый Ильмень. С середины его зоркий глаз ещё кое-как заметит далеко-далеко на горизонте тоненькую чёрточку — берег, но с берега ничего не видно. Плещут только мутные валы с зеленоватыми гребешками: неспокойней Ильменя и озера, пожалуй, нет... Залёг он в низкие свои берега, среди лесов, залёг и волнуется день и ночь, пока суровый мороз не наложит на него свои ледяные оковы.

А как подойдёт весна-красна — тут уже никому не справиться с Ильменем молодцом. Разбушуется он, разбурлится, переломает рыхлый лёд и снова встанет грозный, величавый, могучий...

Страшен Ильмень в бурю. Нет у него почти берегов. Нечему защитить его от ветра. Весь он как на ладони. Ветру раздолье.

И ветер гуляет...

Налетит — разом зеленоватыми гребешками вся поверхность старика Ильменя покроется, валы, один другого выше, так и вздымаются и брызжут пеной, со дна песок, трава поднимаются, потому что неглубок Ильмень, и волны со дна его легко песок поднимают и на поверхность выносят.

Горе неопытному, что в бурю рискнёт на озеро выйти. Не миновать ему гибели. Закрутят его валы грозные, опрокинут утлое судёнышко, захлещут водой — нет спасения...

Вот и теперь нависли над Ильменем тучи чёрные, грозовые, низко, низко совсем плывут они по небу. Солнце скрылось. Всё кругом тихо, зловеще тихо. Даже Ильмень притих. Только всё больше и больше зеленоватых гребешков на его поверхности... Зеленеет старик от злости, что ли?..