Варяги и Русь

Несмотря на многие неясные и малоизученные эпизоды истории ободритов, приведённые данные позволяют всё же уверенно говорить о тождественности названий варинов и ободритов. Причём происхождение формы «ободриты» могло быть связано с перенесением франками этого названия на западную ветвь южнобалтийских славян с племени дунайских ободритов и закрепиться во франкском летописании как немецкий «учёный экзоэтноним». Либо же, что кажется более вероятным, могло быть связано с династией, правившей в крепости Мекленбург и получавшей подтверждение своей власти сначала от франкских императоров, а позже от саксонских герцогов, и поэтому выделявшей своё династическое происхождение, дававшее право на власть над землями варинов. Стоит отметить и то, что другим возможным вариантом славянского самоназвания ободритов могла быть форма «словене», перешедшая позже в церковное название ободритского королевства «Славия», хотя в пользу этого предположения говорит гораздо меньше фактов.

Пауль А. (Любек, Германия) Норманизм на службе фашистской Германии

Первую половину прошлого столетия по праву можно назвать крайне сложным периодом для всего немецкоязычного мира. За поражением в Первой мировой войне последовали разительный упадок германской экономики и снижение уровня жизни, что вместе с осознанием утраты позиций на мировой арене привело к глубокому политическому и идейному кризису, затронувшему все слои немецкого общества. Время великой депрессии и поисков виновных в «несправедливом» ходе истории не обошло стороной и учёных. Теперь можно лишь недоумевать, как в одночасье лучшие в то время специалисты по лингвистике, археологии, антропологии, филологии и истории принялись исполнять политический заказ — работать над научным обоснованием неизбежности германского господства над славянскими народами. Их концепция заключалась в том, что основой всего исторического, политического, военного и культурного развития Северной, Центральной и Восточной Европы стала прослойка германцев. Германцам в истории всех варварских стран и народов к северу от границ Римской цивилизации предоставлялась роль некого «стрежня», опоры и основы любых сколько-нибудь важных свершений и инноваций на протяжении тысячелетий. Наибольшая роль в доказательной базе этой концепции отводилась периоду раннего средневековья и основывалась на обосновании германского происхождения основателей первых славянских государств и их правящей верхушки, что в целом соответствует известному в русскоязычной историографии термину «норманизм».

После Первой мировой войны в Северной Германии началось планомерное археологическое изучение славянских городищ и поселений. Однако уже вскоре археологи стали замечать, что находимые артефакты зачастую не соответствовали их ожиданиям и представлениям о культуре и истории балтийских славян. Находки схожих по виду, орнаментике и технологиям вещей в Скандинавии дали и без того ангажированным исследователям повод для интерпретации их как следов скандинавской экспансии. Германцам-скандинавам в это время приписывалось большинство находок ценных и изящно выполненных вещей. Из наиболее показательных работ такого плана в период Веймарской республики можно назвать «Викингов и верингов» Г. Коссины[499] и «Следы викингов у западных славян» М. Фасмера[500].

Статья Коссины представляла попытку археологического доказательства присутствия скандинавов в населённой в средневековье балтийскими славянами восточной части современной Германии и в Польше. При этом за германские следы присутствия выдавались не только вещи с характерной для германцев орнаментикой, но и находки практически любого оружия, гончарная керамика и даже клады арабских монет.

Во многом опираясь на эти «наработки» в области археологии, М. Фасмер пошёл дальше, предприняв попытку выявления возможных скандинавских топонимов в славянских землях. Найти ему, впрочем, даже при огромном желании, удалось не очень много — в основном названия небольших деревень в Польше, происхождение которых он объяснял от скандинавских личных имён: Ящёлтово от «Аскильда», Хомьяужа от «Хемингра», Гордово от «личного имени Горд», которое он связывал с древнескандинавским Gardr и пр. То, каким образом названия маленьких и малоизвестных поселений в глубине континента могли восходить к личным скандинавским именам, лингвист объяснял просто: по его мнению, значительная часть польской средневековой знати имела норманнское происхождение. Любопытно, что менее всего следов гипотетических скандинавов Фасмер смог найти там, где более всего настаивали на скандинавском присутствии археологи — на южном побережье Балтики. Так, для всей территории от Ютландии до Вислы он смог указать лишь на топонимы Вагрия, Ясмунд, Утин, Сюсель и Умманц. В настоящее время для трёх последних топонимов скандинавская этимология уже не рассматривается как возможная.