Варяги и Русь

Имя Рог встречается в новгородском именослове. Известен Гюрята Ро-гович — седьмой из девяти посадников времен Мстислава Владимировича (1088–1117): «…при раскопках в Людином конце в слое самого начала XII в. была найдена берестяная грамота № 907, адресованная Гюряте и содержавшая отчет некоего Тука о порученном ему расследовании двух краж, жертвой одной из которых оказался князь. Документ происходит из комплекса материалов, связанных с распределением государственных доходов. Контекст грамоты не оставляет сомнений в том, что ее адресат Гюрята был посадником. Вполне вероятно его тождество с Гюрятой Роговичем, который около 1092 г. был одним из информаторов составителя „Повести временных лет“»[654].

Гюрята Рогович из ПВЛ упоминается в статье за 1096 г.: «Се же хощю сказати, яже слышах преже сих 4 лѣт, яже сказа ми Гюрята Рогович, новгородец, глаголя сице…»[655].

Стоит обратить внимание на то, что названия с корнем рог- встречаются в топографии Великого Новгорода, в наименовании улиц. Например, «К собору Михаила на Прусской улице приписаны церкви, стоящие на Прусской, Добрыне, Роговке, Чудинцевой, Легощей улицах»[656]. Поскольку в наименовании улиц Великого Новгорода использовались имена собственные, такие как «Добрыня улица», то Роговка также вполне могла произойти от имени Рога, отца посадника или другого именитого новгородца. В берестяных грамотах встречается такой вариант имени как Рожнет от слова рожок, т. е. маленький рог.

Как варианты имени Рог могли выступать имя Рагул с берестяной грамоты и летописное имя Рагуил — так звали отца Добрыни Рагуиловича, воеводы князя Мстислава Владимировича — упомянут в ПВЛ под 1096 г.

Стоит вспомнить и богатыря Рогдая из «Руслана и Людмилы»: «Рогдай, воитель смелый, мечом раздвинувший пределы богатых киевских полей».

Именам с корнем рог- следует посвятить отдельную работу, а о заимствованиях древнерусских имен гуннскими правителями хорошо известно.

Итак, достаточно очевидно, что этноним русы/руги/рутены, получивший еще в раннем средневековье распространение в разных формах, отразился и в родственных ойконимах Руссия/Ругия/Рутения, а также — в соответствующих антропонимах Руас/Ругила/Рог/Рогер/Рутгер, к одному ряду с которыми, явно, можно отнести как Рурика из южногалльских рутенских земель, так и демонстрирующего родство с ругами Ругорика, упомянутого Байером.

Но очевидное представляется как раз невероятным тем представителям российской науки, которые живут под прессом норманистских утопий об исходной связи Руси со Скандинавским полуостровом. Например, А. В. Назаренко, собравший ценнейший материал об имени Руси в западноевропейских источниках, не смог, по замечанию Кузьмина, преодолеть существующие исторические постулаты, согласно которым Руси не полагалось быть там, куда ее помещали многочисленные источники. Поэтому рутены и руги относительно имени руси, согласно Назаренко, это — ученая «книжность», а не проявление живой истории: «…характерной приметой XII–XIII вв. стало широкое распространение новой формы этнонима „русь“ — Rut(h)eni, реже в качестве хоронима Rut(h)nia или эпизодически даже Rut(h)ia. Насколько удается установить, впервые такой вариант выступает в „Аугсбургских анналах“ начала XII в. („rex Rutenorum“: Ann. Aug. а. 1089, p. 133), после чего он получает хождение в латиноязычной письменности практически всей Европы… Едва ли подлежит сомнению… что термин Rut(h)eni/Rut(h)enia применительно к руси/Руси относится к тому обширному классу „ученой“ этно- и топонимии средневековья, которая заменяла реальные названия заимствованиями, как правило, из античной ономастической номенклатуры по принципу либо той же территориальной приуроченности, либо большей или меньшей созвучности… В античных текстах Rut(h)eni было названием одного их южногалльских племен в районе нынешней Тулузы и встречается, например, в „Записках о галльской войне“ Юлия Цезаря… Есть упоминания, которые прямо выдают античные корни этого этнонима как названия руси. В трактате „Императорские досуги“ первой четверти XIII в. полигистора Гервазия Тильберийского, работавшего в южнофранцузском Арле, в контексте географического обзора Европы, читаем: „Польша одной из своих оконечностей граничит с Русью, которая [зовется] также Рутенией…“