Варяги и Русь

— Его только, его, батюшку, благодарить приходится. Он Вадима моего милого от смерти неминучей избавил. Да что же ты, Володислав, проси служителя Перуна откушать нашего угощения.

— Только откуда этот волхв появиться мог, — высказал свое мнение Володислав, — никто о нем не слыхивал.

— Как не слыхали? — удивился жрец, — сколько раз тебе наш отец, Велемир, об нем говорил.

— Так ведь он говорил о том, что было…

— А то, что было, и вперед быть может, — авторитетно заявил жрец, — но что это за шум под окном?

Действительно, собравшаяся у хором Володислава толпа требовала, чтобы жрец Перуна вышел и повторил снова свой рассказ.

— Родичи собрались, тебя зовут, — пояснил жрецу Володислав.

Тот с видимым неудовольствием выбрался из-за уставленного яствами стола и пошел на крыльцо.

— Говори, — раздались сотни голосов, — что случилось, как появился волхв, где наш Вадим?

Жрец откашлялся и начал рассказывать. Говорил он медленно, растягивая слова, но все слушали затаив дыхание.

— А отступника Избора в мелкие клочья изорвал волхв, вот и одежду его всю в крови, — говорил жрец, — только всего и нашли мы на том месте, куда нас Володиславов сын, Вадим, привел.

— Да, может, им привиделось! — послышался возглас.

— Эй, замолчи, — строго сказал жрец, — не смей произносить хулы на Перуна. Вот если бы отец Велемир услыхал!.. Ох, последние дни наступают, слабеет вера, падает, а вместе с, ней и народ погибает.

Никто не обратил особенного внимания на эти слова.

Вся молодежь в роду Володислава была на стороне Избора.

Старики же и пожилые были взволнованы новостью появления перынского волхва.

Все они чувствовали какую-то ложь, понимали, что рассказ о гибели Избора далек от истины, но высказать этого не решались. Велемир все-таки был сила. Но как бы то ни было, Избора жалели.

Вдруг толпа заволновалась, все обернулись по направлению к лесу и напряженно глядели туда.

На опушке один за другим показалось несколько Всадников.

— Кто-то едет к нам, — произнес старейшина Володислав, тоже обративший внимание на группу подъезжавших всадников.

— А я скажу тебе кто, — подал голос примолкший было жрец, — едет к тебе, княже, отец Велемир, служители Перуна с ним и среди них сын твой, Вадим. Встретить готовься гостей дорогих.

— Сын, Вадим, ненаглядный мой! — воскликнула Богумила и кинулась с крыльца навстречу всадникам.

С глубоким почтением расступился народ пред старым жрецом Перуна в то время, как обрадованная мать со слезами радости на глазах обнимала сына.

— Привет вам, — важно и степенно проговорил Велемир, когда с помощью нескольких жрецов ему удалось сойти с коня, — привет и радость, старейшина славянский, дому твоему, и вы радуйтесь.

Он простер над благоговейно склонившей головы толпой руки.

— Милость великого Перуна посетила этот род! — воскликнул Велемир, — до сих пор никто не выходил целым из заповедной рощи, но, если Вадиму удалось покинуть ее невредимым, стало быть, он угоден богам! Нечестивец же, бывший с ним, погиб, потому что осмелился произнести хулы на Перуна… Да будет так со всяким, кто осмеливается нарушать заветы старины… Разойдитесь же мирно по домам и помните, что всякий будет наказан так же, как Избор…

Теперь Вадим мог быть совершенно спокоен. Сам верховный жрец Перуна признал его невиновность, и никто не осмелился бы после этого назвать его ослушником богов…

С этого времени Вадим почувствовал себя совершенно спокойным. Он был вполне уверен в гибели Избора, хотя в то же самое время никак не мог понять, что такое видел он в заповедном лесу.

Но это скоро перестало занимать его. Мало-помалу он начал забывать об Изборе; угрызения совести не мучили Вадима.

Варяжка между тем готовилась опустеть.

Удальцы с ее берегов собирались в дальний путь. В Новгороде у Гостомысла были скандинавские гости — купцы, возвращавшиеся из Византии в страну холодных фиордов, и славянские варяги уходили с ними.

Сам Гостомысл содействовал их уходу. Он даже помог им собрать ладьи и дал оружие, без которого был бы немыслим дальний поход.

Это было уже не первое плавание удальцов с Ильменя за Нево, и поэтому ни в Новгороде, ни в приильменских родах никто особенно не интересовался уходящими.

В назначенный день драхи скандинавов подняли паруса и стали один за другим отваливать от берега. Ладьи варягов ждали уже их, чтобы следовать за ними.

Из какого-то странного любопытства Вадим поехал в Новгород посмотреть на проводы.

Вот ладьи и драхи подняли паруса, убрали весла и быстро пошли вперед.

Когда первая ладья с варягами проходила мимо, Вадим невольно вскрикнул: среди ильменских варягов юн увидал того, кого считал уже мертвым — Избора…

Он кинулся было к лодке, чтобы нагнать уходящих, но ладьи шли так быстро, что об этом и думать было нечего…

«Неужели Избор жив? — думал Вадим, — ведь это я его видел на первой ладье…»

Ужас объял старейшинского сына.

Да, это действительно был Избор. Вадим не ошибался…

Он был бледен, лицо его осунулось, под глазами были видны темные круги, но все-таки он был жив…