Варяги и Русь

— Воля княжеская непреложна, — возразил Свенельд.

— Пусть его воля непреложна, но и моя непоколебима. По душе своей не опорочу себя и, как христианка, не буду женою язычника. Оставь меня под кровом Божьим, и я спокойно умру белицею.

— Негоже ты говоришь, Мария; красота твоя не для беличьего житья затворницею…

— Нет, нет, лучше смерть, — возразила она.

— Он противен тебе?

— Он идольник.

— Ну а я вот не идольник и поклоняюсь свету небесному… Немного устарел, да ништо… Выбирай, я умилостивлю князя.

— Ты, ты хочешь, чтоб я была твоей женою? — с ужасом проговорила Мария. — О, сжалься, не оскверняй моего девичьего уха своими речами, отыди от меня.

— Как хочешь, но поведаю тебе, что князь, проведав противность твою, изгонит еллинских попов и спалит лики их богов, которые оставила тебе Ольга… Помысли и через три дня избери любое.

И вот Владимир явился в Киев, а Ярополк бежал в Родню. И возрадовалось сердце Марии своему спасению от ненавистного ей Ярополка.

Когда Владимир сел на киевский стол, его союзник Зигмунд, испросив позволение князя, удалился к Царьграду. Владимир отпустил его, чтобы избавить Киев от разграбления, которое он обещал по взятию Киева. Но не все варяги шли из Киева. Услышав, что Владимир обещает награду за голову Ярополка, многие пошли искать счастья и удачи вместе с ратью новгородскою, которая осадила Родню.

Воеводы послали послов к Ярополку объявить ему волю князя киевского.

— Иди с миром к Владимиру, — сказали послы, — а не пойдешь, разнесем стены и полоним тебя и связанного поведем в Киев.

— Идите прочь, — сказал он, — и передайте рабыничу проклятие Ярополка.

Послы удалились, а Ярополк закручинился. Два его советника, соперничавшие между собою, советовали ему: один — покориться, другой — отомстить за дерзость.

— Иди к брату твоему, — говорил Блуд, — и примирись с ним. Ты обидел его, не дал части из наследства, воевал с ним и насиловал Новгород. Теперь он силен и отомстит тебе…

Между тем Свенельд говорил:

— Не клони главы своей перед рабыничем и не бойся его.

Но Ярополк не знал, на что решиться. Вскоре в Родне сделался большой голод.

— Говорю, сдайся на милость брата, — говорил ему Блуд.

Ярополк на этот раз послушался его, сдав Родню.

Таким образом, стол киевский был закреплен за Владимиром.

Узнав о поражении Ярополка, Рогнеда, помещенная Владимиром в селе Предиславине, послала к князю своего отрока с просьбою дозволить ей прийти к нему.

Обрадованный князь с нетерпением ожидал ее, и вот она явилась к нему, упала пред ним на колени и начала умолять пощадить Ярополка.

— Буду твоею, — сказала она, — но не убивай своего брата и не увеличивай зла, сделанного тобой моим братьям и отцу.

— Будешь моею! — воскликнул Владимир, приподнимая ее и сжимая в своих объятиях. — Если ты моя, то и я твой!..

— Нет, ты не мой… а я твоя рабыня, — с затаенной гордостью говорила она.

Владимир говорил с Добрыней о пощаде брата; он только хотел изгнать его, но Добрыня настаивал на том, что нужно убить Ярополка.

— Он убил твоего брата Олега, а ты убей его, и будет кровь за кровь, — говорил он.

— Не хочу я крови брата! — возразил Владимир. — Пусть живет и молит богов за содеянное зло.

Но было уже поздно. Добрыня предрешил участь Ярополка, и когда тот входил в терем Владимира, то был убит.

Возмутился Владимир поступком Блуда и Добрыни и поспешил назначить своего дядьку наместником в Новгороде, а Блуда хотел казнить, но тот бежал.

После смерти Ярополка Владимир сделался темен, как ночь.

— Видно, братская кровь вопиет в его груди, — говорили княжеские люди.

Владимир хотел забыть все и велел готовить пиры и созывать на них гостей, а жрец Божерок, которого он прихватил с собою из Новгорода, послал служек ходить по домам и оповещать мужей посылать своих жен и красных дочерей на княжеский двор хороводы водить да тешить князя. Вещуны строили уряду, что дать в жертву милостивому божичу Перуну, метали жребий на отроков и девиц, кого зарезать из них, но, к счастью, жребий пал на овна.

Но вот настал день торжества; площадь наполнилась народом, валившим со всех сторон посмотреть на нового князя. Пошла и Мария на это торжество.

Вышел князь Красное Солнышко на уготованное место и окинул взором народ киевский. Вокруг встали думные люди, а между ними ключник Вышата, бывший когда-то дружинником Святослава, отца Владимира.

Началось жертвоприношение, но Владимир не обращал на него внимания и угрюмо смотрел в сторону. Взор его случайно упал на Марию, и он приподнялся.

— Это она! — прошептал он, повернулся к Вышате и что-то сказал.

По окончании жертвоприношения Владимир, окруженный боярами и гриднями, отправился в свои княжеские палаты, а Вышата остался, кого-то высматривая в толпе.

Мария вернулась в Займище, Вышата, желая угодить князю, не мешкая поскакал за ней.

— Радуйся, красавица, — сказал он, войдя в ее терем, — князь жалует тебе княжеские одежды, изволь готовиться в его терем.

Марии хоть и приятно было, что Владимир заметил ее, но в то же время, вспомнив, что, обесчещена Ярополком, она смиренно отвечала: