Варяги. Славяне. Русские

Если бы даже по этому пункту была бы достигнута договоренность, то следовало одному из двоих остаться в Киеве, охранять престол и наследника, а второму отправиться с карательной экспедицией в древлянскую землю. Не годится! Один будет терять воинов, а второй не только сохранит свою дружину, но и возьмет под контроль столицу, малолетнего наследника и уже собранное полюдье. Перед страной и обществом второй будет выглядеть как владыка-регент, а первый — как воевода у него на посылках. Если первый не согласится с ситуацией и с потрепанной, усталой дружиной вернется отстаивать свои права, он увидит закрытые ворота Киева и свежих, отдохнувших дружинников на стенах. Это второе соображение.

Пойти порознь в древлянскую землю обоим, как два самостоятельных центра силы? Ну, во-первых, и бить их будут порознь. Но важнее другое: под чьим контролем в Киеве останется наследник, престол и казна? Где гарантия, что в отсутствие обоих члены одной дружины обманом не возьмут верх над другой и не захватят контроль над Киевом? Где гарантия, что, когда один встретит древлянское ополчение, другой не повернет обратно в Киев? Где гарантия, что один не вступит в тайный сговор с Малом за счет другого? Никаких гарантий! Это третье соображение.

Надо полагать, сам Игорь при жизни намеренно создал два враждебных друг другу центра силы, чтобы самому выступать в роли посредника. Это старый прием слабой власти. Но после его гибели ситуация сложилась патовая. Ни Свенельд, ни Асмунд не могли покинуть столицу или отправить куда-либо дружину. Под угрозой потери всего оба должны были сидеть в столице, караулить друг друга, престол и наследника. Все вышесказанное позволяет отвергнуть версию Л.H. Гумилева, что Игорь пал жертвой тайных интриг Свенельда. Будь так, Асмунд не замедлил бы разыграть такую карту. Да и Свенельду сложившаяся ситуация была невыгодна.

Итак, оба воеводы сидят с дружинами в Киеве. Великий князь остается неотомщенным. Но это не самое худшее. Гораздо хуже то, что информация о сложившейся ситуации медленно распространяется по неокрепшему государству, вызывая размышления у местной племенной знати. Дальнейшие перспективы не ужасны, а катастрофичны. Ну, допустим, просидят дуумвиры в Киеве до осени, не сводя глаз друг с друга. Осенью надо отправляться собирать полюдье — встанут те же проблемы, что и с походом на древлян. И не только. Во-первых, большой вопрос: отдадут ли на местах полагающуюся дань в сложившейся обстановке? Во-вторых, уходить от столицы придется в места куда более отдаленные, нежели древлянская земля. В-третьих, если не проведешь полюдья, дружину нечем будет кормить, и она разбежится. Далее: развал государства, внутренние войны, внешние нашествия… Даже думать страшно.

Вероятно, древлянский князь и его старейшины прекрасно понимали ситуацию. Может быть, спрогнозировали ее еще до убийства Игоря. У них было два варианта действий. Первый: не делать ничего, жить, как будто нет никакого Киева и центральной власти. Вариант неплохой, но опасный. К осени отчаяние могло подтолкнуть Свенельда и Асмунда к каким-нибудь совместным действиям. Один из дуумвиров мог погибнуть, или оба сговорились бы с каким-нибудь влиятельным племенным князем.

А разве у них, у древлян, не сильный, не влиятельный князь? Есть второй вариант: ковать железо пока горячо — предложить свою кандидатуру для превращения дуумвирата снова в триумвират с великим князем в роли посредника. Свенельд, Асмунд, их бояре и дружина крупно при этом проигрывали, но избегали худшего варианта, обрисованного выше. Силы полян-руси объединяются с древлянскими, государство не только сохраняется, но и становится сильнее, только древлянская знать при этом выходит на первое место. План вовсе не глупый.

Относительно древлянского князя Мала. Есть основания подозревать, что Мал — не имя, а титул, равноценный титулу «князь». Во-первых, в логику образования древнерусских имен имя Мал не вписывается. Любой ребенок рождается маленьким, могут ли родители дать сыну такое не слишком почетное имя? А если он вырастет крупным? А если он наследник княжеского престола?

Во-вторых, корень «мал» известен в кельтских языках, и значение его — «князь», «дворянин» [101, с. 281–282]. Так как на языках, родственных кельтским, говорили скифы, термин «мал» они могли использовать как титул главы союза племен. Из скифской среды термин проник в славянский язык. В связи с этим следует поставить вопрос о князе «свиет-малик», которого упоминает ибн Русте, предположительно, у вятичей [152, с. 274]. «Малик» — восточный титул, означающий «князь». Принято считать, что ибн Русте воспользовался термином, привычным для потенциальных читателей (как мы пользуемся термином «царь»). Но, может быть, у вятичей на самом деле, как и у древлян, был титул «мал»? Если это так, то обрели его предки вятичей в бытность на Западе, в Центральной Европе, где до них обитали кельты и где сохранялись кельтские традиции. Летописец, первым записавший рассказ об убийстве Игоря, уже не понимал, что «мал» — вовсе не личное княжеское имя.