Варяги. Славяне. Русские

В 969 г., за несколько дней до смерти матери, Святослав вдруг выразил желание перенести столицу в г. Переяславец в устье Дуная. Это еще один пример детской фантазии на политические темы. Странно, что находятся историки, приравнивающие эту бредовую идею к созиданию Петром I новой столицы на Неве. Устье Дуная в течение тысячелетий — «проходной двор» для народов, переселяющихся с Востока на Запад и наоборот. Место, продуваемое всеми ветрами истории. От русской земли отделено полосой степей, населенных враждебными кочевниками. На юг, сразу за Дунаем, — тоже враги. На западе — скорее враги, чем друзья. Нужно большое войско, чтобы контролировать столицу и окрестности. Оседлого земледельческого населения, способного прокормить столицу и войско, почти нет. Припасы, оружие, воинов, стало быть, привозить с Руси. Или грабить соседей, и без того недовольных таким соседством. Контролировать внутреннюю ситуацию на Руси из Переяславца невозможно. А Русь быстро почувствует себя колонией, из которой тянут соки на чужбину, найдет способ отделиться. Такая глупость не пришла в голову даже Игорю, что уж говорить про Петра Великого. [29 — Л.H. Гумилев осуждает великого князя Литовского Ягайлу за то, что тот принял католичество сам и сделал католической Литву, в то время, когда 9/10 населения его государства исповедовали православие. Он убедительно доказывает, что с этого начался упадок великого княжества Литовского. Святослав собирался расположить столицу у болгар, которые уже более ста лет исповедовали православие, при этом сам он был язычником-фанатиком и намеревался искоренить христианство на Руси [44, с.238]. Но Святослава он почему-то сравнивает с Петром I и восхищается его мудрым замыслом.]

Теперь рассмотрим более раннюю, волжскую эпопею Святослава. Неужто он сбил замок с торгового пути по Волге? Много ли русских торговых судов стало плавать в страны каспийского региона после 965 г.? Волга — очень большая река. На землях Руси — только ее истоки, там находятся самые глухие и малоразвитые места. Из этих мест организовать торговлю дальше Булгарии невозможно, да и не имеет смысла. Чтобы использовать Волгу как торговый путь, надо ее контролировать. Для этого следует поставить город-крепость в ее устье и еще хотя бы три-четыре значительных города-крепости по ее руслу, вплоть до Булгарии. Булгарию надо либо завоевать, либо иметь с ней крепкую дружбу. Булгарию Святослав погромил, значит, о дружбе речи нет. Завоевать ее трудно, это уразумел Добрыня в 985 г. и объяснил своему племяннику Владимиру. В любом случае булгарам не будут нравиться русские опорные города вниз по Волге. Кормить гарнизоны этих городов будет нечем — разве что булгары согласятся. Своего земледельческого населения по Средней и Нижней Волге нет. Русским торговым путем Волга станет только через 600 лет после Святослава.

А как же разгром Святославом Хазарии в устье Волги? Да, Хазария — враг, когда-то страшный, но к 60-м гг. X в. крайне ослабевший. Святослав добил ослабевшего и одряхлевшего хищника в его логове. С политической точки зрения — результат небольшой. Хазария и так была обречена и долго бы не просуществовала. Возможно, он хотел отомстить за поражения и унижения своего отца, но это уже эмоции, к политике не имеющие отношения. [30 — Л.H.Гумилев в данном вопросе противоречит своей же теории этнических химер. Разгром Хазарии Святославом он считает огромным достижением. Но он сам утверждает, что к тому времени Хазария была в сильном упадке, в том числе из-за подъема уровня Каспия. Согласно его учению, этническая химера не способна к саморазвитию, способна максимум к поддержке стабильного существования. Отсюда логический вывод: этническая химера, пришедшая в упадок, способна только разрушаться, как египетская пирамида или Парфенон, но не возрождаться и не усиливаться. Из его собственной теории вытекает, что Хазария была обречена. Следовательно, для усилившейся Руси не представляла существенной угрозы.]

Итак, мы видим бурную деятельность при небольшом в лучшем случае результате.

Вреда своей деятельностью Святослав принес много. Увлеченный игрой в настоящую войну, он не думал об интересах государства. Для монарха это большой грех. Великого князя справедливо упрекали, что он ходит воевать в чужих землях за непонятные интересы, а свою страну «охабив».

То, что подданные стали делать великому князю упреки в пренебрежении государственными обязанностями, — явление для Руси новое. Можно ли представить себе, чтобы прежним, по выражению историка, князьям-разбойникам предъявляли такие претензии? А ведь Святослав старался походить именно на них.