Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков.

Все эти совпадения делают несомненным пребывание Гаральда в Азии в 1033 и 1034 годах, и следовательно, мы имеем полное основание считать несомненным историческим фактом участие Гаральда вместе с Русскими в борьбе православного Востока с мусульмано-сарацинским миром на украйнах того и другого в Сирии и Малой Азии. Представляется при этом только один вопрос, который должен быть решен теперь же, прежде чем мы пойдем далее по следам наших Варягов. Нужно полагать, что Гаральд, сын Сигурда, был не единственный Нордманн (скандинавский), вступивший в византийскую службу; есть указания весьма достоверные, что ранее его прибытия в Миклагарде уже находилось известное число Норвежцев и Исландцев, и сам он, конечно, пришел не один, но, как подобало принцу изгнаннику, окруженный [267] толпою приверженцев. Итак, естественно думать, что Гаральд со своими скандинавскими товарищами не просто служили наряду с Русскими в походах к Эдессе и Баркири, а составляли особый отряд в иностранном греческом корпусе. Вот этот отряд, согласно с давно укоренившимся взглядом и с самыми сагами, и мог бы всего скорее быть принятым за настоящий и единственный варяжский отряд. Как, по-видимому, /432/ просто и мирно разрешались бы тогда все противоречия; как легко и удобно было бы сопоставить первое упоминание о Варангах византийскими историками в 1034 г. с современными подвигами Норвежского принца и его спутников в Серкландии!

Но мы не должны увлекаться соблазном легких соглашений и обязаны строго держаться своего принципа. Мы приобрели важный для истории факт присутствия Гаральда в Малой Азии только тогда, когда решились, следуя законам исторической критики, держаться первоначальных и современных источников (песен скальдов) и отвергать позднейшие произвольные объяснения, когда сии последние прямо противоречат точному смыслу первых. He будем же сбиваться со своего пути и соблазняться тем, что сага постоянно твердит о Вэрингах и видит этих своих Вэрингов в одних скандинавских Нордманнах. Для нас авторитет — не сага, но ее источники, современные событиям песни скальдов. А никто не укажет нам, чтобы в драгоценных обрывках северной поэзии XI века именно Скандинавы назывались Вэрингами, чтобы Нордманны в своей особенности и отдельности отличались этим наименованием от других народностей, вместе с ними входивших в состав иностранной наемной греческой дружины. Слово «Вэринги» в этом смысле не найдется ни в одном из многочисленных двустиший, четверостиший и восьмистиший, приведенных в сагах Олафа, короля Магнуса и Гаральда. Совершенно напротив. Есть только один поэтический отрывок, упоминающий о Вэрингах уже в XI веке: и этот единственный, но тем более драгоценный отрывок заставляет принца Гаральда избивать Вэрингов, то есть, представляет Вэрингов людьми чужими для Гаральда, не Нордманнами. Это важное свидетельство в пользу нашего взгляда мы приведем [268] ниже. Теперь же мы постараемся разъяснить поставленный выше вопрос другим путем.