Варяго-Русский вопрос в историографии

С. 8-9): «Наипаче и Божественное писание от пророчества Иезекиилева во главе 38 и 39 имя тое россов приличие изъявляет, нарицающе князя Росска». Историю вопроса о связи русского имени с князем Рошем см. у А.Флоровского. Князь Рош у пророка Иезекииля (Сб. в честь на В. Златарски. София, 1925).

40. MGN SS. III. 831.

41. Иконников. Опыт русской историографии. Т. 2. Ч. 2. С. 1412.

42. Прибавление к Ипат. летописи. Изд. 1871. С. 236.

43. «Приписано бысть сие... многогрешным Иваном, во второе по первом писатели, колена Августова, от племени варяжскаго, родом русина, близь восточныя страны, межь предел славеньских и варяжских и агаряньских, иже нарицается Русь по реце Русе» (цитирую по Карамзину. Ист. госуд. Росс. IX. Прим. 612, так как издания Тупикова нельзя было получить).

44. «И пришедше словени, от озера Ладогскаго седоша около озера Ильменя, и нарекошася Русь, реки ради Руссы, еже впадает в озеро» (ПСРЛ. VII).

45. Rerum Moscovit. comment (Русский пер. А. Малеина «Бар. Герберштейн. Записки о московских делах». СПб., 1908). Варягов Герберштейн считал ваграми - жителями Вагирской провинции.

46. «И послы новгородские шедше во Прусскую землю, обретоша князя Рюрика, от рода римска царя Августа, и молиша его дабы шел княжити к ним... И приидоша от немець три брата с роды своими... И от тех варяг находницех прозвашася Русь» (ПСРЛ. VII. С. 268).

47. Русский перевод К.Оболенского «Флетчер. О государстве русском». СПб., 1905. С. 1.

48. Kačanovskij. Iz srpsko-slovenskoga prievoda bizant. ljetop. I. Zonare (Starine. Knj. XIV. S. 138-139). Но русско-славянская редакция этого памятника различает русь от половцев: «руси иже и кумание живеху во Евксинопонте...» (ЧОИДР. 1847. № 1.С. 99-103).

49. ДАИ. Т. I. № 162.

50. Иконников. Опыт русской историографии. 2-я половина II-го тома. С. 1412- 1413.ДАИ. Т. I. № 162.

51. Dlugossi Historia. Ed. Przezdiecki. I. 29.

III

Начало научного изучения варяжского вопроса стоит в связи с основанием в Петрограде Академии наук, куда были приглашены иностранные, главным образом, немецкие ученые.

Из них первый Готтлиб Зигфрид Байер (1694-1738) научно обосновал норманскую теорию[52]. Он изучил летопись и поставил с нею в связь иностранные источники: Бертинские анналы, рассказывающие под 839-м годом о прибытии в Ингельгейм из Константинополя людей, пробиравшихся окружным путем к себе на родину, называвших себя именем «Rhos», утверждавших, что их государь зовется «hacanus», и оказавшихся по наведенным справкам «gentis sueonum»[53]; Константина Порфирородного, который, описывая края на севере Черного моря, различает руссов от славян и, рассказывая о днепровских порогах, приводит их славянские и русские названия, причем последние легче всего объясняются из скандинавских языков[54]; Лиутпранда, который на основании слов своего отчима, бывшего послом в Константинополе в середине Х-го века и видевшего там русских, говорит, что Византия имеет на севере соседями мадьяров, печенегов, хазар и «Rusios, quos alio nomine Nordmannos appellamus»[55], и в другом месте: «gens quedam est sub aquilonis parte constituta, quam a qualitate corporis Graeci vocant rusios (ρούσιοι), nos vero a positione loci nominamus nordmannos lingua quippe Teutonum nord-aquilo, nam autem dicitur homo, unde et nordmannos aquilonares homines dicere possumus»[56]; византийские источники, рассказывающие о служивших в Константинополе скандинавских наемных дружинниках, называвшихся Βάραγγοι; скандинавские саги, описывающие путешествия на восток норвежских викингов, называемых «Vaeringi». Эти исследования привели Байера к заключению, что «варяги русских летописей были люди благородного происхождения из Скандинавии и Дании, служили на жалованьи у русских, были их сподвижниками в войне, сопровождателями их царей, сберегателями их границ; были они тоже допущены и к гражданским чинам и должностям», и что «по ним русские летописи - называют варягами всех вообще шведов, готландцев, норвежцев и датчан»[57]. Однако, отождествив русских варягов и византийских варангов с норвежскими «Vaeringi» (каковой термин Байер выводил из германских слов waerija - защита, warda - беречь), он обратил внимание на то, что в самой Швеции этого термина не существовало, почему склонился к мысли считать его поэтическим прозвищем. За Байером следовали другие «ученые немцы»: Бьорнер, Петреюс, Г.Ф.Миллер, собиравший и издававший русские исторические документы, Шлецер и другие. [5]*