Варяго-Русский вопрос в историографии

Все эти примеры показывают, что готицизм уже с самого начала не имел научного характера. Рождённый духом протеста против нападок итальянского гуманизма, также злоупотреблявшего использованием исторических источников в политико-идеологических целях, готицизм дал начало историческому мифотворчеству самых необъятных масштабов, когда известные источники стали препарироваться и домысливаться с безграничной фантазией в угоду схоластических версий. При этом вырабатывалась определённая методика. Когда не хватало собственных материалов и источников для сооружения исторической конструкции, то совершался рейд в чужую историю, материалы и источники которой объявлялись своими и начинали осваиваться для собственного историописания. В приведённом выше примере И.Магнус, следуя за Кранцем, свободно и деловито использует древнегреческие источники как материал для истории древнешведских королей. Другим примером подобного рода является история тракийских и фракийских народов, называемых греками общим именем гетов. Она, как известно, использовалась уже Иорданом для реконструкции готской истории, но с ещё большей свободой заимствуется Магнусом для его фантазийной истории гото-шведских предков. В частности, материалы из этой истории привлекаются Магнусом для того, чтобы снять с готов обвинение итальянских гуманистов в варварстве. Магнус стремился доказать, что готские предки прославились не только воинской доблестью, но своей духовной культурой и религиозными традициями.

И в этом контексте он приводит историю прославленного Замолксиса – ученика Пифагора, ставшего объектом почитания у гето-даков. Логика Магнуса понятна: он идёт вслед за Иорданом, предложившим гетов считать готами, поэтому гето-дакийский Замолксис является для Магнуса законным персонажем готской истории и предком шведов. Имея в виду Замолксиса и его проповеди в русле пифагорейской школы о переселении душ, Магнус провозглашает: «Надёжные лица засвидетельствовали, что готы много больше других народов были прославлены своей премудростью и разумением, и уже на заре истории приняли от высокоученых мужей идею о бессмертии души...»[84]. Мысль о Замолксисе как предке шведов получила дальнейшее развитие у шведских историков XVII века. Нордстрём приводит высказывание известного шведского историка Иоанна Мессениуса (1579–1636), который в 1614 г. назвал Залмоксиса первым шведским законодателем («…primas ferme Suecorum Gothorumque Leges a Zamolxe conditas…»)[85]. Особого расцвета, по словам Нордстрёма, подобные фантазии достигли в русле рудбекианизма, сохранявшего место влиятельного течения западноевропейской исторической мысли до середины XVIII века. Ещё шведский поэт и литератор О.Далин (1708–1763), опубликовавший в период 1747–1761 гг. трёхтомную историю Швеции, причислял Залмоксиса к предкам шведов[86].

Римская история также не избежала попыток Ю.Магнуса «объединить» её с готской, каковая для него была идентична шведской истории. Так, он доказывал, что римский Марс, по сведениям некоторых античных авторов, был рождён среди гетов, т.е. среди готов и, следовательно, Марс – готского происхождения. Поэтому, согласно Магнусу, в римском Марсе следует видеть никого иного, как Одина[87].