Вариант 19

Ох, и занесло тебя, Пашка, в чужой город, за семьсот верст от дома, к буржуйскому кровожадному племени.

Где-то рядом зло застучал пулемет и Пашка, вздрогнув, перевернулся на живот. На площади поднялась суета — привставали на облучках обозники, взмахивали вожжами, толпа в белом и нарядном шарахнулась прочь, какой-то офицер спешно разворачивал в цепь взвод стрелков. Между домов мелькнуло что-то зеленое, угловатое. Пашка разглядел броневик: башня грозной машины на ходу развернулась, пулемет выплюнул длинную очередь. Тут же, окутавшись сизым дымом выхлопа, броневой жук умчался по улице прочь. Толпа на площади голосила на разные лады.

Пашка не удержался, стукнул кулаком по жести. Ага, не нравится?! Думали, сгинула Красная армия? Вот подождите, лизоблюды генеральские.

Надежда на то, что красные перешли в наступление и вышибают деникинцев из города, увяла, не успев родиться. Нет, этот броневик отход прикрывает. Смелые черти. Ишь как в тыл зашли. С братвой из бронеотряда Пашка был знаком, можно сказать, лично. Собственноручно помогал пулемет с броневика снимать, когда ремонт понадобился. Солидная броневая машина "Остин" — два "максима" на вооружении, по хорошей дороге броневик почти пятьдесят верст в час выжимает. Команда из моряков, все в коже, с маузерами. С Балтики братва. Городскую ЧК охраняют.

Пашка со злорадством наблюдал, как на площади торопливо снимается с передков батарея. Испугались, белая кость, это вам не перед барышнями красоваться. Трехдюймовки разворачивали стволами в разные стороны. Деникинцы, очевидно, опасались нового набега броневика. Одно из орудий покатили к спуску на Старомосковскую. Пашка слегка струхнул, — а вдруг они что-нибудь обстрелять решили? Как начнут садить через дом, бог его знает эту шрапнель. Под орудийным огнем Пашке бывать еще не приходилось. Собственно, и под пулями, когда именно по тебе одному палят, сегодня в первый раз очутился. А сейчас еще трехдюймовка, — не многовато ли в одночасье?

Пушку обогнало десятка два стрелков. Те же малиновые фуражки, малиновые погоны с литерой "Д" — точно дроздовцы. Серьезный полк, что б их холера прошибла. Пашка отполз подальше от края крыши. Внизу командовал молодой офицер:

— Разворачивайтесь. Не дай бог, жестянка еще раз на площадь выскочит. Барышни и так в истерике десятками валятся. Наш обоз, подлец бронированный, растрепал вдрызг. Как он там называется? "Товарищ Артемон"?

Солдаты засмеялись.

— "Товарищ Артемий", ваше превосходительство, — откликнулся кто-то из солдат.

— Я и говорю, кличка не то библейская, не то кобелиная, — усмехнулся офицер.

Пашка на крыше тоже ухмыльнулся. Собачья кличка, или не собачья, а куснул броневик вас здорово. Бегайте, бегайте.

— Вон он! — испуганно заорал кто-то внизу.

Пашка поднял голову. По Старомосковской летел броневик. Ух, вот они, пятьдесят верст в час. И как он не перекинется?

Следующие несколько минут Пашка провел в центре самого настоящего сражения. Трехдюймовка грохотала так, что сотрясался дом. Сыпали, казалось, прямо по чердаку пулеметы. Уши заложило, Пашка инстинктивно пытался крепче ухватиться за железо. Беляки подкатили еще два орудия и лупили вдоль улицы гранатами. "Товарищ Артемий" не сдавался, щедро огрызался из пулеметов, маневрировал.

— Ваше высокоблагородие, уйдите от греха, — орал внизу кто-то из дроздовцев.

— Бейте чаще, — крикнул в ответ невидимый Пашке офицер. — Сейчас "товарища" к ногтю прижмем.

Пока же "Товарищ Артемий" прижимал противника. Несколько артиллеристов, попав под меткую очередь, упали у орудия. Остальные скорчились за щитом. Раненых пытались оттащить за угол. По серому булыжнику тянулась темная кровавая полоса.

— Гранатой! — командовал офицер. — Чаще!

— Встал, гадюка! — радостно закричал кто-то из орудийного расчета.

Броневик действительно встал. Граната его если и зацепила, то несерьезно. Сдавая задним ходом, "Товарищ Артемий" уперся кормой в фонарный столб. Очевидно, экипаж был ранен или оглушен — броневик дергался, упорно пытаясь свалить столб.

— По коммунячим конвульсиям, пли! — приказал офицер.

Пашка не очень помнил, как оказался у края крыши. Броневик было жалко до слез. Ведь как отчаянно братва воевала. Что ж они так?!

Грохнуло, по улице усвистела очередная одна граната. Пока мимо.

— Что мажем, орлы? Очки выписать? — грозно крикнул офицер.

— Щас, ваше высокоблагородие, — наводчик припал к прицелу.

С "Товарища Артемия" отчаянно застрекотал пулемет.

"Я тебе самому очки выпишу", — подумал Пашка, сжимая рукоять нагана. Сердце колотилось как у кролика. Взвод у нагана оказался жутко тугой. Высокая стройная фигура офицера расплывалась. Пашка подвел "мушку" чуть ниже. "Дыхание затаить, руку не напрягать".

Щелчок револьвера растворился в пулеметном треске. Офицер пошатнулся, на дальнейшее Пашка не смотрел. Скатился к пожарной лестнице, обдирая ладони, заскользил вниз.

На улице закричали:

— Полковника Туркулова ранили! Доктора сюда!

Уже перепрыгивая в палисадник, Пашка содрал с пояса кобуру, сунул за пазуху. В два прыжка перелетел улочку, нырнул в кусты у пустыря.

***