Вариант 19

Герман, стараясь держаться уверенно, зашагал к "хижине". До сторожки стрелочника оставалось с сотню шагов. Солдат с винтовкой на плече шел следом. Конвоир-телохранитель. Да-с, господин прапорщик, доверие требуется еще заслужить. Перепрыгивая через рельсы, Герман чуть не споткнулся.

— Да вы не извольте беспокоиться, — вполголоса сказал Федор. — Красные ныне пуганные. Меньше чем батальоном в засаду не садятся. А батальон мы за пять верст учуем. Краснопузые-то у вас в городе шибко зверствовали?

— Не слишком. Не успели. Рабочий отряд с завода как ушел в восемнадцатом году, так и пропал. Комиссарики, что остались, красную тряпку над крыльцом поднимут, и приказы строчат. А как немцы или еще кто у города, так комиссары в кусты. ЧК у нас только проездом бывала.

— Повезло городку. Мы давеча под Лозовой с чекистским отрядом схлестнулись. В мозг бились, до штыков дошло. Злобятся, сучьи дети.

— Федор, вы бы потише говорили, — обеспокоено сказал Герман. — Мало ли…

— Да что там, — снисходительно сказал солдат, но винтовку взял на руку, — Вон, темно. Спит обходчик. Или вообще заколочено. Бардак нынче на чугунках.

Маленький домик у переезда действительно хранил мертвый вид. Конура за низким плетнем была пуста, валялся пустой ошейник. На кривой яблоне сонно чирикнула птица. "Пеночка-теньковка" — подумал Герман, — "Вот глупые, любят у жилья устраиваться".

Федор ткнул прикладом дверь:

— Есть кто? Открывай живо!

После паузы из-за двери с опаской спросили:

— Та що ви ломитеся? Я ж при служби. Що вам треба? Ви хто таки?

— Добровольческая армия, — строго сказал Федор. — Полк имени его превосходительства генерала Корнилова. Слыхал? Отворяй сейчас же! Чужие в доме есть?

— Та, божешь ти мій, які чужі? Заходьте, будь ласка. Зараз лампу запалю…

Лязгнул крюк на двери. Федор, держа винтовку наперевес, сунулся в сторожку. Герман, пригибая голову пониже, чтобы не задеть фуражкой низкий косяк, шагнул следом. В нос шибануло спертым, густо пропитанным сивушными парами, воздухом. "Да что ж он так напивается? Еще стрелочник, черт бы его побрал", — успел подумать прапорщик.

Два раза грохнуло-сверкнуло — прямо в глаза. Ослепленный Герман инстинктивно присел. Впереди рухнул, больно задев каблуком по колену, Федор. Лязгнула упавшая винтовка.

— От то твоя мамка… — со злорадством начал кто-то в углу.