Вариант 'Бис'

- Совершенно верно, еще трусами и паникерами. Я не собираюсь утверждать, что на моем корабле трусов ни в коем случае не будет, всякое я видел. Но с ними разговор будет короткий и без особистов: за борт, чтобы чужой хлеб не ели. А особистов у нас трое. И на троих у них три пишущие машинки. Их нужно кормить, их нужно водить в баню, освещать им помещение, чтобы глазки не заболели. Значит, это провизия и топливо. И багаж у них не как у остальных офицеров. А я на этот вес десять лишних ящиков "соток" возьму, гораздо, на мой взгляд, полезнее.

- Считаешь, пара лишних снарядов полезнее для твоего здоровья, чем кум?

- Сколько эти ребята у меня хлеба сожрали, но даже если они себе пальцами очко заткнут, все равно разрыв "сотки" не перекроют. Перетерплю я их сопли как-нибудь.

- Иванов оставил.

- У Иванова линкор. У него метлахской плитки на душевые чуть не сто тонн пошло. А "Кронштадт" - это балерина!!! Как я тридцать три узла выдам, а?

- А сколько выдашь? - адмирал очень серьезно посмотрел на командира корабля.

- Посмотрим, как осадка к Скагерраку будет. Сейчас - узлов двадцать семь, более-менее. Я бы и "Чапаеву" посоветовал всех лишних на берег отправить, у него с местом еще хуже должно быть.

Левченко кивнул. Авианосец был слишком мал для океанских вояжей, и с автономностью у него было совсем плохо.

- Если Осадченко на "Руднева" надеется, то Бог, как говорится, в помощь, я все его трудности понимаю. Но я на него не надеюсь, и за четыреста килограмм особого отдела без пишмашинок я готов отвечать. Если бы у меня два особых отдела было, я сейчас от радости бы прыгал...

- Что, оба сплавил бы? - адмирал, не выдержав, все-таки улыбнулся.

- А как же! Представляете, это картошки на полный обед для всей команды! Если б у меня лишние три дня были, я бы приказал старую краску обколоть перед покраской, это еще пара-тройка тонн была бы...

- Ну это уж слишком... Вся команда работала бы скребками ради пары тонн?

- Мы две недели репу чесали в Пиллау, чем бы, думали, заняться, раз стрелять нельзя. Если б время знать.

- Никто не знал, Иван Степанович, это точно...

Левченко покинул борт "Кронштадта" через полтора часа. Москаленко понимал, как сейчас дорого время, и был настолько краток в своих определениях, насколько мог. Он не вполне был согласен с отведенной кораблю ролью "легкой кавалерии" и попытался объяснить получившему командование над эскадрой адмиралу свои собственные взгляды на возможное боевое применение в ситуации столь уникального корабля, каковым являлся "Кронштадт". Проблема была в том, что и "Советский Союз" с "Чапаевым" тоже были уникальны, и большого выбора кандидатур на роль артиллерийского авангарда просто не имелось.

В два часа ночи 26 октября, точно по графику, три затемненных корабля выскользнули с Кронштадтского рейда, окруженные низкими тенями эсминцев. Поход был напряженным и бесшумным. На хорошей скорости корабли проскочили Финский залив вычищенным и пробомбленным южным фарватером, пройдя над могилами балтийских эсминцев, и к полудню поравнялись уже с Даго. Флот действительно задействовал все силы, чтобы нейтрализовать потенциальную минную и торпедную опасность, а о вражеских самолетах здесь не вспоминали уже больше года.

Хуже были те мысли, которые каждый передумывал про себя. Целиком картину происходящего знали только ключевые офицеры кораблей, от деятельности которых шансы эскадры зависели напрямую. Остальные довольствовались разрозненными кусками мозаики, маленькими фрагментами доступной информации, которая вела к совершенно определенным выводам. В кубриках и каютах не утихали споры о том, что предстоит кораблям. Количество принятого топлива ясно говорило об океанском походе, а объем принятого боезапаса - о предполагающейся активности, но направление выдвижения, как и его сроки, оставались предметами домыслов. В матросских кубриках "Чапаева" была создана стройная теория о проходе на Средиземное море, на помощь югославам. В каюте младшего начсостава номер 13, расположенной между носовыми башнями "Кронштадта", предполагали, что эскадра будет действовать короткими набегами из передовых баз Дании, для чего переводится в порты ее восточного побережья, будучи прикрыта от тяжелой бомбардировочной авиации бывших союзников массированной концентрацией истребителей.