Вариант «Бис». Дилогия

– Так, так, тихо! – скомандовал Алексей, за какую-то секунду начавший понимать происходящее. Первое впечатление обмануло его – вставший, когда они вошли, явно не был китайцем. Уже хотя бы потому, что говорил он как москвич. – Не мельтеши!

Это слово переводчик мог и не знать, но интонация до него явно дошла. Ли замолчал на полуслове.

– Кто такие? – спросил Алексей сразу обоих непонятных людей – и сидящего, и стоящего, обводя их взглядом в попытке ухватить какую-нибудь важную деталь.

– Э-э…

Первый, тот, что по-хамски спросил его «Пришел?», как-то смешался и ответил уже другим тоном:

– Инженер–старший лейтенант Петров.

Второй с сожалением отодвинул миску от себя и поднялся, вытягивая руки по швам:

– Старший лейтенант Зая.

Изумленный Алексей приподнял брови. Ничего себе фамилия! На «заю» старший лейтенант не был похож совершенно. Скорее уж на росомаху – одного из самых впечатляющих хищников, водящихся в тех краях, где они с братом росли. Это или разведка, или все же МГБ… Но тогда непонятно присутствие инженера, что бы это ни означало.

– Я капитан-лейтенант Вдовый, советник при ВМФ КНА, – сказал Алексей, не отрывая взгляд от лица старшего лейтенанта Заи. – Предъявите документы немедленно.

Тот помедлил секунду, но полез в нагрудный карман. Форма у обоих была китайская, как и у самого Алексея, и уже одно это несколько успокаивало. Его товарищ повторил движение еще секундой позже.

– Да у нас проверяли уже, товарищ капитан-лейтенант, – миролюбиво пробурчал он.

Отвечать тут было незачем, поэтому Алексей сконцентрировался на том, чтобы припомнить слухи о возможных вербовках чужими разведками, о которых ему так много говорили перед отправкой. И вспомнить о проверочных «псевдовербовках», с которыми он сталкивался еще в Польше. Документы вроде бы были самые настоящие: «Всем военнослужащим, и гражданам Союза Советских Социалистических Республик… Оказывать всяческое содействие… При исполнении служебного задания… Имеют право на мобилизацию сил милиции. Имеют право останавливать скорые поезда». Прочитав две последние фразы, Алексей поднял голову и посмотрел на земляков с уже новым чувством – как на пришельцев с какой-то другой, новой планеты. Подписаны бумаги были Г.М. Маленковым, председателем Совета министров СССР. Прочие документы были попроще, в основном на корейском и китайском, – это он оставил уже на совести Ли и остальных. И вдобавок ко всему – «одноразовые» нестандартные офицерские книжки без указаний предшествующих мест службы и прочих отметок, но с фотографиями, именами, а также почему-то размерами обмундирования и группами крови по Янскому [222], вынесенными на третью страницу. Действительно, старшему лейтенанту повезло именоваться Заей, а у того, который Петров, имя-отчество были то ли эвенкские, то ли ханты-мансийские – этого, привыкший к северным и сибирским именам еще в Бурятии, Алексей все же не понял.

– Все это совершенно замечательно, товарищ инженер-старший лейтенант и товарищ старший лейтенант, – произнес он, возвращая стопочку документов. – Но я прошу помнить, что я выше вас по званию и больше не должен слышать фамильярного обращения на «ты». Пока не разрешу сам. Вам понятно?

– Это не на «ты», товарищ капитан-лейтенант, – очень мягко сказал тот, который был русским. – Это было обращение к товарищу переводчику. Виноваты.

Смутившись, Алексей подумал, что зеркальных случаев становится что-то слишком много для одного дня. То ли судьба над ним сегодня издевается особенно изощренно, то ли что-то еще, но всего лишь минут пять назад он думал о «своем» флагманском минере, как о человеке, иногда чересчур зримо упивающемся своей высокой должностью. А теперь вроде бы как и он сам поступил почти так же.

– Хорошо, – сказал он спокойным и ровным все же тоном. – Нам, вероятно, нужно поговорить. Товарищ Ли, – Алексей повернулся к переводчику и все еще стоящим за спиной и по сторонам офицерам, ждущим, чем закончится его разговор. – Пожалуйста, попросите обеспечить нам возможность поговорить наедине. И обед мне тоже, пожалуйста.

Мисочки со стола пахли так оглушающе пряно, что неевший с вечера прошлого дня ничего, кроме двухсотграммового комка традиционной сухой рисовой каши, Алексей удерживал готовое прорваться из живота обильное бурчание, лишь с трудом напрягая мышцы пресса.

Выслушав перевод его просьбы, корейцы ушли – топоча и оглядываясь. На лице флаг-минера читалась растерянность, остальные лица отличались от него ненамного. Сам Алексей подумал, что его жизнь приучила к неожиданностям и просто непонятным событиям гораздо лучше. Он мог припомнить десятки самых странных историй, про которые можно было с уверенностью сказать, что ни их начала, ни их продолжения ему не узнать никогда в жизни. К тому, что этот случай может оказаться одним из таких, он был полностью готов. Поняв, что прямой опасности для него, похоже, не наблюдается, капитан-лейтенант предпочел отнестись к происходящему так, как это принято среди фронтовиков, то есть по-философски.