Вариант «Бис». Дилогия

Значит – и это тоже было логично, – в качестве объекта захвата этот химик просто подвернулся им под руку, как и было рассказано. Но на капитане свет клином не сошелся, будет и другой капитан, майор, первый лейтенант, в попытках вытащить которого какой-нибудь заслуженный десантно-диверсионный отряд КНА, с порядковым номером, подбирающимся к девятистам, потеряет половину бойцов. Опять потеряет и опять пополнится худенькими семнадцати–восемнадцатилетними пацанами, вроде тех, которые десять–одиннадцать лет назад своими жизнями удержали немецкие танки в российских и украинских степях, не пропустив их к горам Кавказа, к великим русским городам, дав следующему поколению солдат возможность повернуть войну вспять и гнать ее на запад, где еще так многим из них отвела черту жестокая фронтовая судьба. И эти бойцы тоже за считанные недели станут ветеранами – те из них, кто уцелеет. Уж в этом отношении ничего нового война в Корее не открыла…

После ухода разведчиков генерал-лейтенант снова остался в одиночестве в кабинете, единственной особенностью которого, по местным понятиям, были сразу два портрета на стенах: и Ленина, и Сталина. У генералов-корейцев, в рабочих кабинетах которых Разуваеву приходилось бывать, обычно висел только один – Ленина. У китайцев иногда еще и председателя Мао, но реже. Вздохнув, он подошел к письменному столу, начав перекладывать бумаги обратно лицевой стороной вверх. Интересно, куда лейтенанты направились? Очень может быть, что именно к генерал-лейтенанту Котову-Легонькову, главному советском военному советнику при штабе КНД, а до этого, много лет назад, начальнику оперативного управления 2-го Белорусского фронта у маршала Рокоссовского. До него лейтенанты будут добираться сутки, и скорее всего, он скажет им то же самое, что они услышали здесь, в его кабинете.

Котова генерал Разуваев ценил чрезвычайно высоко, ставя его по чисто военному оперативному таланту значительно выше себя. Решение Сталина заменить генерал-лейтенантом Котовым-Легоньковым предыдущего главвоенсоветника при КНД, генерал-полковника авиации Красовского, бывшего одновременно и командующим оперативной группой советских ВВС в КНР, он принял не только безоговорочно, как положено принимать приказы Вождя, но и с удовлетворением. Котов – человек умнейший и смелый и не станет рисковать своими драгоценными резервами ради какой-то дурновато попахивающей истории.

Очень уж все это вместе взятое походит на какую-то сложную провокацию или политическую игру. На такие Иосиф Виссарионович большой мастер, но от них все равно всегда лучше держаться в стороне, даже рискуя вызвать неудовольствие своей пассивностью. Да, дескать, такой я тупой солдафон – пришли ко мне, генерал-лейтенанту, два старших лейтенанта со злыми плавными движениями и глазами опытных убийц и начали требовать, чтобы я заставил корейских товарищей вести наступление в никуда, в пустоту, растрачивая при этом не только силы, технику, боеприпасы и топливо, но и то доверие, ту веру в «северных братьев», в советских людей, в их опыт и правдивость, которую корейцы испытывают. А это гораздо важнее, чем один пленный, будь он химик-огнеметчик или химик-пиротехник. Ну чем они могли доказать, что он действительно важен? Ничем, товарищ Сталин. А я в общевойсковых частях всю жизнь, от командира взвода до командира подвижной группы и советника при Чосон Ин-Мин Куй, – всей Корейской Народной Армии, товарищ Сталин. Я лучше старших лейтенантов знаю, как надо вести наступление!

Высказав себе все это, генерал Разуваев несколько успокоился. «Провокация». Что-то такое правильное было в этом слове. Или не совсем правильное, но близкое по смыслу. Над этим стоит подумать. Такая война, которая ведется на Корейском полуострове сейчас, после того, как линия фронта несколько раз перепрыгнула через 38-ю параллель: на юг, на север, и опять на юг, и снова на север, – такая война не выгодна никому. Корейцам обеих Корей: и Южной, и народно-демократической, – потому, что они гибнут на ней. Советскому Союзу – тоже нет, потому что большинство русских, советских людей искренне, всей душой ненавидят войну – очень уж тяжело и страшно она им каждый раз обходится. Советские люди воюют в Корее, потому что это их долг, потому что это нужно их стране.

Следует признать, что и военнослужащие из «войск ООН», какой бы на самом деле ширмой ни являлось это название, тоже воюют за то, что они понимают под долгом. Итальянские и скандинавские врачи, в том числе и из нейтральной Швеции, и из дружественной Советскому Союзу Норвегии, колумбийские моряки и эфиопские гвардейские стрелки – все они находятся на неправильной стороне фронта не потому, что все без исключения есть выродки и беспринципные наемники мирового капитала, а потому, что они неправильно понимают, ради чего ведется эта война.