Вариант для криминала (СИ)

неприступной дверью подсознания, чтобы сохраниться там и быть готовым в любую

благоприятную минуту выйти наружу и насладиться своим родным привычным делом.

Неуютно и пакостно на душе от этой ущербности. И только приближаясь к дому КГБ на

Лубянской площади, чувствуется облегчение, прилив интереса к чему-то впереди, к тому,

чего лучше не знать, чтобы не отпугнуть обманчивое радостное сладострастие. Еще

сильней вырастает это чувство, когда в ладонях ощущается массивная ручка дубовой

двери подъезда №1-а, когда открывается тяжелая грозная масса, физически внушающая

любому входящему безграничную власть вершителя судеб. У входа встречают трое

вооруженных солдат, приветствуют, если этого достоин, и по должности можно не

предъявлять пропуск, но это все равно нужно делать, соблюдать святой ритуал, без

которого власть теряет смысл. Потом идет вверх лестница в просторную приемную. Там

встретит испытывающий взгляд молодой секретарши с лицом, меняющимся в

зависимости от ранга посетителя. За ее спиной тяжелая дверь, ведущая в прихожую и

большой кабинет с длинным Т-образным столом, массивным креслом для начальника,

портретом Ленина над креслом, бюстом Дзержинского возле стены, камином в углу, тремя

окнами, выходящими на Лубянскую площадь, где темной длинной тенью стоит

Монументальный Железный Феликс.

Слева на столе под рукой пульт телефонной связи с кнопками и ярким гербом Союза

Советских Социалистических Республик.

Когда кресло всеобъемлет расправленную спину, заставив поверить в реальность еще

одного наступившего счастливого дня, кресло, десятилетиями наводящее ужас на Страну,

тогда можно закрыть глаза и мысленно ощутить окружающую обстановку, дающую

уверенность Вершителя в деле строительства Коммунизма. Первым в нем сидел

Дзержинский, потом Ягода, Ежов, Берия… Очень лестно помнить, что его называют

креслом Инквизитора. Эта мысль поддерживает и вселяет уверенность. Еще и то, что

позади, за спиной – там дверь в еще одну прихожую и еще один кабинет – Дзержинского.

Самая примечательная деталь здесь – камин. Кабинет показывали во всех революционных

киносюжетах. В прихожей туалет, душ, комната отдыха с кроватью, небольшим

холодильником, платяным шкафом.

Мысленно вернувшись, обнаруживается, как и в былые времена, – папка уже лежит на

полированной поверхности стола. В ней очередное «Дело», еще один лакомый кусочек от

«врагов народа», испробовать который хочется с таким нетерпением. Жаль только, что

теперь не раскрутить это «блюдо», как прежде, с профессиональным знанием дела, с

расстановочкой и вкусом. Хотя, какая разница! Можно и представить, Бог не обидел

памятью о прошлом и живым воображением… Слышится, слышится лязг железных

дверей, звяк тюремных ключей, крики, плач, измученные, ожесточенные лица жертв и

палачей. Женская обнаженная фигура, стоящая в карцере-одиночке на покрытом льдом

полу, обливаемая ледяной водой – все для получения ложных показаний – наслаждение

для мужчины в облике Дьявола…

В тонкой папке:

«Справка от 6.12.75 г.

Совершенно секретно.

Как следует из протокола от…

Назаров Владимир Александрович, 1935 года рождения, г. Москва, (женат на Серенко

Нине Марковне, малолетний сын Анатолий Владимирович), ранее по делам не проходил,

7

ученый международного уровня, тема – Биоэнергетика, Тибетские доктрины йоги, автор

опасного открытия совместно с Робертом Корневым, инженером-исследователем научно-

исследовательского Института (закрытого первого отдела) Министерства Вооруженных

Сил СССР.

Пояснительная беседа:

– Товарищ Назаров, надеюсь вам понятно, зачем вас пригласили?

– Догадываюсь. Как обычно перед поездкой в Америку на конференцию вы решили

повлиять на меня должным образом. Не так ли?

– Надеюсь, вы понимаете, о чем пойдет речь? Мы думаем, что нет. Поэтому. .

– Извините. Можно узнать кто это «мы»?

– Мы – лицо государства. Вы – деталь этого лица. Мы следим за его чистотой. И

поэтому никто не может изменить его, как заблагорассудится в угоду личных взглядов…

– Что, личное не имеет общественного значения?

– Вот именно. Хорошо выражаетесь.

– Это не мои слова.

– Да? Нам будет интересно узнать, чьи же. Но это потом. А сейчас я хочу вас

проинструктировать.

– У меня к вам серьезный вопрос, касающийся моей поездки на Международную

конференцию в Miami. Как вы понимаете, проблема, которую там будут обсуждать, очень

важна в общечеловеческом значении и полноценность нашей с моим соавтором по

открытию феномена, Робертом Корневым без его участия не будет обеспечена.

– Об этом мы уже с вами говорили. Зачем снова возвращаться к тому, что обсуждению

не подлежит? Роберт Корнев работает в засекреченном учреждении военного назначения,

выезд ему запрещен, вы это знаете, что впрочем, огласке не подлежит, и вы не далее, чем в

прошлом собеседовании дали подписку.

– Значит, освещение столь важного открытия будет проходить без него?

– Справитесь. На то вы и уважаемый ученый. А сейчас поговорим о норме поведения и

ответственности, как словом, так и действием в общественных кругах иностранных

государств»…

*