Вариант единорога

— Хорошо,— со вздохом ответил он.— Хорошо, ребята. Но прежде чем уйти, я хочу попросить вас об одной услуге. Не судите о Земле по моим поступкам. Изучите наше наследие и по достоинству оцените то, что создали мои соплеменники. Я не лучший представитель своего вида — скорее даже один из худших. Доказывая суетность стремлений, я погубил несколько жизней и лишь теперь осознал, как был не прав.— Осмотрев угрюмые лица дутиков, он спросил: —.Если я оставлю вам Землю, что вы сделаете с творениями людей?

— Сожжем,— прожужжал первый.

— Закопаем,— проскрипел второй.

— Переделаем,— прогудел третий.

— Забудем, что они когда-то существовали,— просвистел четвертый.

Остальные дутики смотрели на него, издавая странные звуки. Неужели смех?

— Кто ты? — спросил он ванильную пирамиду.

— Шут,— ответил дутик.— Я высмеиваю наших владык.

— А ты кто? — спросил он одного из тех, с которым говорил.

— Первый среди равных.— Ответив, дутик повернулся к соседу и спросил: — А ты?

— Второй. А ты?

— Третий.

— С Шутом вас четверо. Прекрасно!

Он засмеялся и воскликнул:

— Приветствую тебя, комический король снегов!

Землянин поклонился. «Второй» метнулся к нему, вытягивая жвало.

Он увернулся, не позволяя острым клешням приблизиться к своей шее. Его правая рука перехватила жвало Гордо взглянув на дутиков, он холодно промолвил:

— Прошу прощенья, сэр. Я был не прав,— промолвил он, сжимая хватку.— Все, чем мог задеть я ваши чувства, честь и положенье, прошу поверить, сделала болезнь [29].

Едва рука и жвало встретились, свет начал блекнуть. Под жужжание встревоженных душков комнату заполнил мрак. Когда воцарилась тишина, он продолжал:

— Прошу во всеуслышанье, при всех, сложить с меня упрек в предумышленье. Пусть знают все: я не желал вам зла...

Свет вспыхнул вновь — свет огня чадящих факелов, которые, как грибы, возникли на закопченных стенах. Пятьдесят или шестьдесят ярко наряженных придворных собрались в темной дворцовой зале. Его кушетка превратилась в трон, на котором сидел бородатый мужчина в тяжелой пурпурной мантии и с золотой короной на голове.

На стенах висели гобелены с грубо вышитыми эмблемами ярких цветов. Здесь же виднелись головы убитых хищников и топоры, покрытые копотью и пятнами ржавчины. В двадцати-тридцати футах над ними угадывался темный свод, сквозь который по стенам сочилась тьма.

На нем были черные штаны и белая рубашка с открытым воротом; волосы блестели как сталь. Взор небесно-голубых очей застыл на смуглом мужчине, чья длань дрожала в его руке. 

«Говори же!» — настойчиво подумал он.

Рот соперника корчился от незнакомых слов, но мышцы горла начинали расслабляться.

— В глубине души, где ненависти, собственно, и место, прощаю вас. Иное дело честь...

Постепенно его голос окреп:

— До той поры ценю предложенную вами дружбу и дружбой отплачу.

— Душевно рад и с легким сердцем принимаю вызов.— Выпустив руку соперника, он отвернулся и захохотал.— Приступим. Где рапиры?

— Мне одну!

— Хотите, стану я для вас рапирой? — съязвил он с шутовской улыбкой.

— Да вы смеетесь, сэр!

— Нет, жизнию своей клянусь, что нет.— Он снова схватил соперника за руку.

Тот отвернулся и отступил на несколько шагов, словно жест дружбы был чем-то новым для него. Удивленный его внезапной грацией, он быстро проделал фехтовальную разминку и удовлетворенно засмеялся.

— Раздайте им рапиры,— приказал мужчина в короне.— Известны вам условья?

— Да, милорд.

Его противник потрогал пальцем острие оружия.

— Другую. Эта слишком тяжела.

Он выбрал себе клинок, взглянул на противника, но тот лишь холодно кивнул в ответ. Облизав губы, землянин рассек оружием воздух и вышел на линию с соперником.

— Мне эта по руке,— сказал он с задором.— Равны ли обе?

— Да, милый принц.

Сверкнув улыбкой поверх косой дуги салюта, он принял выжидательную позу.

Да, он вовлек их в игру, прекрасную игру, в которой они наслаждались чувством движения и новыми образами; в которой они видели цвета Земли жутковатыми глазами людей и говорили на их языке.

Конечно, тут была и доля принуждения: им приходилось стоять в определенных местах, делать те или другие жесты. Кто-то радостно восклицал, кто-то горестно ужасался. Но потом король потребовал вина и, бросив жемчужину в кубок, громко произнес:

— Начнемте. Вниманье, судьи! Просим не зевать!

Атмосфера накалилась от невидимых разрядов ожидания. В каждом движении дутиков чувствовалось страстное нетерпение. Затаив дыхание, они полуосознанно пригнулись вперед при команде: «Готовьтесь».

— Бьюсь! — вскричал противник, и клинки, сверкнув, соприкоснулись, как языки стальных гадюк.

(Удар парирован... два шага вперед... ложный выпад... еще один... коварный бросок навстречу.)

Попал!

— Удар.

— Отбито.

— Судьи!

— Удар, удар, всерьез.

— Возобновим.

— Стой, выпьем,— закричал король.— Пью за твое здоровье! — Он сделал жест слуге.— Жемчужина твоя! Бокал герою!

— Не время пить,— возразил землянин.— Начнемте. Защищайтесь.

Он вновь погрузился в иллюзию момента, раскручивая память в противоположных направлениях и наполняя ею каждый эпизод. Отскок, блок, выпад.

— Опять удар. Не правда ли?

— Удар. Не отрицаю,— признал противник.