Вариант «Зомби»

В тот вечер Александр не стал утешать супругу, рыдавшую на полу около входной двери. Он молча умылся и лег спать, не поужинав. А на следующее утро так же тихо ушел на работу. Варя, уставшая и измученная, спала.

На столе Александра Леонидовича лежало две докладные записки от главного бухгалтера. Первая гласила, что «Т.Т.Д. – Style», один из главных и самых надежных, проверенных партнеров «Суперсайна» не сможет вернуть долг. По нему начата процедура банкротства, реализуемые активы начисто отсутствуют. Этой компании «Суперсайн» держал постоянную кредитную линию. Оплата взятого оборудования и выполненных работ осуществлялась задним числом. Банкротство «Т.Т.Д. – Style» пробивало очень существенную дыру в бюджете «Суперсайна».

Вторая записка извещала генерального директора о том, что контракт с новым партнером – контракт, над которым фирма работала последние два с половиной месяца, буквально «облизывая» клиента, заключен не будет. Накануне о том получено уведомление на официальном бланке.

Прочитав документы, Александр Леонидович рассмеялся.

– Беда не приходит одна, – сказал он сам себе, чувствуя, как немеет левая рука. – Уж если началась черная полоса, так она действительно будет черной.

Он хотел встать из-за стола, подойти к окну. Резкая, невероятная боль в левой половине груди, заставила его захрипеть, упасть на стол. На счастье, в офисе уже были сотрудники, которые вбежали в кабинет шефа сразу после того, как услышали грохот полетевшего на пол графина с водой.

В этот раз «Скорая» не опоздала, врачи спасли Александра Клокова. Он был госпитализирован с диагнозом «инфаркт миокарда».

Хижина, в которую поселили Доценко и Клокова, располагалась совсем неподалеку от лазарета. Как объяснил Марат, всего в поселке было четыре обжитых дома. В одном обитали инженеры и Георгий Салидзе. В другом – уже хорошо известном Клокову – Зина и Люба. Там же располагались столовая и лазарет. Остальное жилье заняли наемные рабочие. И, так уж вышло, что вновь прибывшие разделились на две большие группы. В доме, где предводительствовал Леха-Гестапо, обосновались те, что подчинялись блатным законам или прошли через зону, – всего семь человек: сам Леха, а также Винт, Хром, Шныра, Косой, Пинцет и Крым. Имен их Марат не знал, так как приблатненные «коллеги» общались друг с другом исключительно по «кликухам».

Шестеро остальных разместились под крышей четвертого домика. Кроме Марата и Дмитрия, там поселились Константин Лишнев, Святослав Фокин, Александр Гарин и Борис Седов. Последнего Дима совсем не запомнил во время путешествия по морю. Наверное, потому, что Борис все время спал на верхней полке в каюте.

Выяснив расстановку сил, Дима сначала огорчился, что придется жить в одном доме с Лишневым. Новость была из разряда неприятных. Однако, поразмыслив, Клоков пришел к выводу, что это все-таки лучше, чем оказаться в одной компании с бывшими зэками. Жить по их законам, плясать под дудку Лехи-Гестапо. Еще в период морского перехода до острова Дима проникся недоверием к этой компании, а теперь, поближе познакомившись с Лехой в лазарете, отчетливо понимал: хуже варианта и быть не могло.

В конце концов парень утешился тем, что в домике, кроме Лишнева, обитали и вполне нормальные люди, а именно – Александр Гарин и Святослав Фокин. Вместе с самим Дмитрием их было уже трое, то есть половина. Марат Доценко, несмотря на дружбу с Лишневым, тоже казался человеком вполне адекватным. В общем, Дима вздохнул и принял все как должное.

– Заходи, – сказал Марат, приоткрыв дверь.

Дима вошел и огляделся. Когда-то раньше здесь все было сконструировано и приспособлено так, чтобы по максимуму сберечь тепло. Маленький «тамбур», сразу после входной двери. Еще одна дверь, уже не такая толстая и крепкая, но обитая то ли войлоком, то ли еще каким-то утеплителем. А потом короткий коридорчик и плотная ткань, перекрывающая проход в жилую зону. Три преграды на пути холодного воздуха. Сняв утепленную куртку и сапоги, Дима прошел внутрь дома.

Там царил полумрак – такой же, как и в женском домике. Маленькое закопченное окошко уже не удивило Клокова, стало чем-то привычным, чуть ли не естественным. Света хватало на улице. Хижина предназначалась для того, чтобы в ней отдыхать после трудного рабочего дня, а для этого не требовалось ни солнца, ни яркого освещения. На вечер и на ночь – лампы на аккумуляторах, генераторные фонари да охапка свечей про запас.

– Вот твоя койка, – показал Марат. И тут же, недолго думая, забросил туда баул Клокова, который до того держал в руках.

– А кто рядом? – облизнув пересохшие от волнения губы, спросил бывший студент.

– Рядом? – Марат огляделся, почесал затылок. – Там, у стены, – Святослав Фокин. Упросил место в углу, образок повесить. Потом – Сашка Гарин. Следом ты. Дальше Борис Седов и я. С другой стороны, у окна – Костя Лишнев.

«Лишнев самое лучшее место выбрал, – неприязненно подумал Дима. – Помню, читал, пахан на зоне всегда место возле окна выбирает. Типа, круто. Вот и Лишнев туда же. Пахан, е-мое…».