Вариант «Зомби»

— Что вы сказали, Андрей Николаевич? — встрепенулся референт. — Что не надоело?

«Пошел ты!» — про себя ответил Куроводов.

— Я сам с собой! — нехотя буркнул он вслух.

Из-за суеты, тянувшейся час за часом почти весь день, он сумеет прочитать доклад медэкспертов, поговорить с руководителем группы лишь к вечеру. Узнав о том, сколь глубоки изменения, произошедшие в иммунной и генетической системах людей с ЗФИ, Куроводов примется звонить президенту ЗАО «Норднефтегаз». Уже к ночи документальное заключение врачей будет переправлено в Москву, Олегу Анатольевичу Крутову, на изучение. Как только президент нефтяной компании поймет, что оставлять в живых этих нелюдей нельзя — слишком велик риск огласки — будет принято решение немедленно уничтожить лагерь вместе со всеми пленниками.

Да только задержка на десяток часов роковым образом скажется на ходе дальнейших событий.

Обед пленникам дали, хоть и скудный. Какое-то жидкое пойло, напоминавшее суп. Довольно большой кусок хлеба — на каждого, и гору сильно перезревших бананов — на всех. У многих пища с трудом лезла в глотку — крики девчонки, которую допрашивал Смердин, не давали спокойно дышать.

Поначалу, как только со стороны барака-«офиса», в котором расположились охранники, донеслись стоны, пленники подумали, что люди в камуфляже взялись за Любу. Или Зинаиду. Однако Шныра, наблюдавший за внутренним периметром, твердо сказал: «наши бабы на месте».

И действительно, пленники бросились к выходу и смогли убедиться, что обе их спутницы находятся на «женской» половине лагеря. Они тоже высунулись наружу, пытаясь разобраться, что происходит в бараке лагерного начальства. Зинка даже шагнула вперед, к колючке. Словно хотела броситься на помощь неизвестной женщине, оказавшейся в руках мучителей.

— Осторожнее, провода под током! — крикнул ей Доценко.

Один из охранников тут же угрожающе передернул затвор. Короткими, резкими командами загнал Перову на место, заодно рыкнул и на Любаню.

А крики, меж тем, не утихали.

— Кого-то еще поймали, — вздохнул Пинцет.

— Господи, помоги ей предстать перед твоими очами как можно быстрее, — пробормотал Фокин и начал тихо читать молитву.

Женщина то начинала выть, то что-то кричала. Казалось, ей задают какие-то вопросы. Понять смысл было невозможно. Потом загоготала охрана.

— Надо что-то делать! — Дима Клоков вскочил с места.

Он больше не мог этого слышать. На его веснушчатых щеках горели красные пятна.

— Надо что-то делать! Мы не можем сидеть и молчать! Ее ведь пытают! Слышите?!

— Приткнись и не мельтеши! — приказал Леха-Гестапо. — Я уже раз сказал: любой, кто попытается сорвать ночной побег, получит перо под ребра!

— Господи! — Клоков обхватил голову руками. — Ребята! Братцы! Ведь мы же люди! Да, у нас произошли какие-то изменения в организме. Мы стали другими. Физиологически. Но мы же не прекратили быть людьми! Нельзя молчать, когда происходит такое… Нельзя оставаться в стороне! Надо что-то делать!

— Что?! — со злостью выкрикнул Доценко. — Что ты мечешься, Димон? Что мы можем сделать?! У меня нож есть, у Лехи нож. Все! А у них — стволы! Автоматы! И колючка под током! Да если б и не было колючки — ты знаешь, что такое «калаш»? Нас уложат на месте, всех! За тридцать секунд.

— Даже быстрее, если «валить» грамотно, с нескольких точек, — мрачно заверил Лишнев. — Перекрестным огнем — и десятка секунд хватит, чтобы отправить в мир иной безоружное стадо.

— Значит, будем сидеть и слушать, как ее истязают, да?! — крикнул Дима.

— Можешь молиться, как Фокин! — Леха-Гестапо рывком поднялся с места. Возле горла Клокова появился нож. — Ну что, рыжий? Выбирай! Хочешь умереть?

Они смотрели друг другу в глаза, и Дима потом не смог бы сказать, сколько это продолжалось. Может, всего лишь секунду. Может, пронеслись годы, а вместе с ними ушла вера в людей. Идеализм и романтика. Лезвие упиралось в сонную артерию и поворачивалось…

Клоков медленно покачал головой. «Нет!» Лезвие сверкнуло перед глазами и исчезло в рукаве.

— Тогда сядь и молись! Молись, чтоб эта баба протянула как можно дольше! Пока занимаются ею — им не до нас!

Клоков бросился в дальний конец барака, уперся лбом в стену. Закрыл глаза. Не выдержав, развернулся, сделал несколько шагов в сторону сидевших на земле.

— Но ведь следом за ней примутся за наших!

Еще оставалась маленькая надежда, что хоть это расшевелит Доценко или Лишнева. Но те опять промолчали, словно бы Клоков и не говорил ничего. Зато ответил Пинцет, дежуривший у щели в стене.

— Вот и хорошо! — он похлопал Дмитрия по плечу. — Пока охранники занимаются бабами, им не до мужиков. Как раз то, что и требуется! Нам до темноты дотянуть надо.

— Святослав! — в отчаянии выкрикнул Клоков. — Ну хоть ты не молчи! Ну, скажи же им! Мы ведь люди…

— На все воля Божья, — негромко ответил Фокин. — Если Бог захочет, он поможет и нам, и этой несчастной.