Варианты к «Анне Карениной»

Алексѣй Александровичъ Каренинъ со времени перваго объясненія съ женою послѣ вечера у… болѣе не пытался объясняться съ нею, хотя онъ видѣлъ, что причинъ для тѣхже объясненій становится больше и больше. Какъ будто нарочно случилось то, что постоянная дача Алексѣя Александровича была въ П[арголовѣ], и постоянно его жена одна живала лѣтомъ на дачѣ, а онъ оставался въ Петербургѣ, и это какъ будто нарочно сложилось для того, чтобы содѣйствовать сближенію Анны съ Вронскимъ, который стоялъ съ полкомъ въ Красномъ. Послѣднее время Алексѣй Александровичъ видѣлъ, что подозрѣнія его болѣе и болѣе подтверждаются. Онъ видѣлъ, что въ свѣтѣ уже иначе смотрятъ на его жену. И сестра его Мери нанесла ему послѣдній ударъ: она, жившая лѣтомъ всегда вмѣстѣ съ Анной на дачѣ, нынѣшній годъ, подъ предлогомъ приглашенія отъ друзей провести лѣто съ ними, переѣхала въ Сергіевское и оставила Анну одну. Алексѣй Александровичъ зналъ, что Мери такъ чиста и нравственна, что она уже считала для себя невозможнымъ оставаться съ его женою. Все это зналъ Алексѣй Александровичъ, все это болѣе и болѣе мучало его, но онъ, связанный своимъ положеніемъ человѣкъ и имѣющій всетаки только подозрѣнія, не могъ предпринять ничего рѣшительнаго. Сколько разъ во время своей 8-ми лѣтней счастливой жизни съ женою, глядя на чужихъ невѣрныхъ женъ и обманутыхъ мужей, говорилъ себѣ Алексѣй Александровичъ: «Какъ допустить до этаго? Какъ не остановить и не развязать этаго безобразнаго положения?» Но теперь, когда онъ самъ сталъ или почти сталъ въ это положеніе, онъ не могъ придумать, что сдѣлать. Изъ всѣхъ возможныхъ выходовъ молчаніе и соблюденiе внѣшнихъ приличій казалось ему всетаки самымъ благоразумнымъ. Съ цѣлью соблюденія этихъ приличій онъ и поѣхалъ нынче на скачки. Онъ въ весну былъ нѣсколько разъ на дачѣ; но послѣднее время не былъ болѣе 2-хъ недѣль. Въ день скачекъ, когда весь дворъ бывалъ въ Красномъ, Алексѣй Александровичъ рѣшилъ, что ему надо быть тоже, и кромѣ того[881] его тянуло постоянно туда, къ женѣ. Сестра его[882] Мери была въ Петербургѣ, и онъ вмѣстѣ съ нею поѣхалъ на дачу.[883] Мери ненавидѣла скачки и потому сказала, что она подождетъ ихъ и приготовитъ чай.

Когда Алексѣй Александровичъ пріѣхалъ въ 6-мъ часу на дачу, жены его уже не было, она вслѣдъ за Вронскимъ выѣхала къ Бетси Кириковой, чтобы везти[884] ее съ собой на скачки. Дружба послѣднее время Анны съ Бетси Кириковой и всякое упоминаніе о ней было мучительно для Алексѣя Александровича. Бетси была красавица, жена урода Князя Кирикова и въ давнишней извѣстной всему свѣту связи съ извѣстнымъ чиновникомъ Петербурга. Ее принимали ко двору и потому принимали въ извѣстномъ кругу, но elle était mal vue.[885] Алексѣй Александровичъ пріѣхалъ на скачки одинъ и уже въ бесѣдкѣ нашелъ свою жену.

* № 47 (рук. № 29).

– Но я бы не хотѣла видѣть этихъ ужасовъ. И не поѣду другой разъ. Это меня слишкомъ волнуетъ. Неправда ли, Анна?

– Волнуетъ, но нельзя оторваться, – сказала Анна, глядя въ бинокль. – Если бы я была Римлянка, я бы не пропускала ни одного цирка.

– Ну, въ этомъ я не согласенъ съ тобой, мой другъ, – сказалъ Алексѣй Александровичъ. – Именно въ этихъ спортахъ есть стороны…

Прервавъ рѣчь, Алексѣй Александровичъ поспѣшно, но достойно всталъ и низко поклонился Великому Князю.

– Ты не скачешь, – пошутилъ Великій Князь.

– Моя скачка труднѣе, Ваше Величество.

И хотя отвѣтъ былъ глупъ и ничего не значилъ, Великій Князь сдѣлалъ видъ, что получилъ умное слово отъ умнаго человѣка и вполнѣ понимаетъ.

– Есть двѣ стороны, – продолжалъ снова Алексѣй Александровичъ, – исполнителей и зрителей. И любовь къ этимъ зрѣлищамъ есть вѣрнѣйшій признакъ низкаго развитія.

– Во мнѣ есть этотъ признакъ, – сказала Анна и обратилась внизъ къ Корсунскому, отвѣчая на его вопросъ.

– Анна Аркадьевна, пари. За кого вы держите?

– Если бы я была мущина, я бы прожилась на пари.

– Ну, держите со мной. Я за Кузовцева. Васъ совсѣмъ не видно. Какое прелестное зрѣлище.

Но въ это время пускали ѣздоковъ, и всѣ разговоры прекратились. Алексѣй Александровичъ замолкъ, и всѣ поднялись и обратились къ рѣкѣ. Говорить уже нельзя было, но за то удобно было смотрѣть на Анну, такъ какъ всѣ глаза направлены были на скачущихъ, и Алексѣй Александровичъ внимательно наблюдалъ свою жену и читалъ, какъ по книгѣ, на ея лицѣ подтвержденіе своего несчастія.

* № 48 (рук. № 29).

Алексѣй Александровичъ учтиво подалъ ей руку, но она остановилась, прислушиваясь къ тому, что говорилъ генералъ о паденіи Вронскаго. Генералъ говорилъ, что онъ убился, какъ ему сказывали.

– Это ужасно! Лошадь сломала ногу, говорятъ.

Анна слушала, не спрашивая и не трогаясь съ мѣста, и смотрѣла въ бинокль. Препятствіе, на которомъ упалъ Вронскій, было такъ далеко, что ничего нельзя было разобрать. Въ это время подскакалъ Махотинъ, выигравшій призъ. Государь поднялся, въ толпѣ зашевелились, и все тронулись выходить.

– Хотите идти? – сказалъ Алексѣй Александровичъ женѣ. Она не двигалась съ мѣста. – Анна, поѣдемъ, если ты хочешь.