Варианты Морозова

Дятлов шагнул к нему, пожал руку и назвался. Человек коротко посмотрел на него, ничего не сказал и подошел к Морозову. По-видимому, он угадал в нем старшего.

— Главный инженер, — представился он. — Кулешов.

— Константин Морозов, — ответил Морозов.

— Михаил, — добавил Кулешов.

— Заместитель председателя «Ихтиандра» по технической части, — значительным тоном пояснил Дятлов.

Кулешов чуть кивнул ему и стал знакомиться с остальными.

— Первый в стране акванавт, — продолжал пояснять Дятлов. — Член совета, кандидат технических наук… Тоже член совета…

Кулешов крепко пожимал руки. У него были усталые недоверчивые глаза и глубокая продольная складка на переносице под сросшимися бровями. Морозов заметил, что после пояснений Дятлова глаза стали холодными. Кулешову не нужен был этот парад с газетчиком, ему требовались простые храбрые люди…

— Прежде всего спасибо, что вы приехали, — сказал он. — Я знаю о вашем клубе… Но хочу предупредить: одно дело работать в море, и совсем другое — в шахте. Вы это понимаете?

— Нам бы хотелось… — начал говорить Павлович.

— Одну минуту! Я еще не кончил, — сказал Кулешов. — Вы должны знать обстановку. Проходка ствола велась в водоносных породах. Примерно на отметке пятьсот метров из одной скважины вырвалась вода под давлением сорок атмосфер. Скважину пытались закрепить, но не смогли.

— Чем крепили? — спросил Павлович.

В коротком вопросе слышалось раздражение. Павлович почувствовал холодное отношение, сильную натуру Кулешова, и его самолюбие было задето.

— Стальная заглушка на восьми болтах, — ответил Кулешов и продолжал, не останавливаясь на подробностях: — Вода прибывала быстро, мы вынуждены были отступить. Откачиваем шестикубовыми бадьями. Подъемные установки не останавливаются уже трое суток, но удается только удерживать постоянный уровень воды. Откачивать насосами еще не пробовали. Это месяцы работы и несколько десятков тысяч рублей затрат. Обращались к горноспасателям. Они бессильны помочь.

Кулешов замолчал и потом сказал:

— Еще раз — спасибо. Все теперь зависит от вас.

— А вы не верите, что мы поможем? — усмехнулся Павлович. — Между прочим, в «Ихтиандр» всегда не верили… Трудно поверить в то, чего сам толком не знаешь и не умеешь. Согласны?

— Сейчас вы позавтракаете, а потом начнем, — сказал Кулешов. — В столовой были предупреждены, идемте.

То, что он не услышал ни слов Павловича, ни тяжелого неприязненного тона, которым они были высказаны, понравилось Морозову. Этот высокий крепкий Кулешов был дельным работником. Поэтому-то он не заметил амбициозной вспышки. Возможно, ему вообще не было дела до подводников и они интересовали его как полезная вещь. И если эта догадка была верной, то ею же можно было объяснить и поведение Павловича.

«Хорошо бы с ним выпить, проговорить целый вечер, — подумал Морозов. — И открылся бы такой же нормальный, ни хороший, ни плохой человек, как все мы. Но на это нет времени. Павлович эту несуразицу чувствует острее…»

Столовая помещалась внутри главного здания, она была закрыта. Кулешов потолкал дверь, выругался и сказал:

— Ну я тебе покажу!

— Ничего, Михаил, — вымолвил Морозов. — Сейчас все равно не до еды.

— Ах, нехорошо! — Кулешов сделался еще мрачнее. — Что ж, тогда давайте переодеваться.

— Вот и ладно, — торопливо сказал Ипполитов. Ему, наверное, стало неловко за Кулешова. — Мы дома поели. Знаете, перед самым спуском лучше вообще не прикасаться к еде.

— Что ж теперь делать? — проговорил Кулешов. — Такие мы, значит, хозяева!

— Вы можете выполнить одну просьбу? — нахально спросил Павлович.

— Какую?

— Видели «Запорожец»? По дороге там сломалась полуось. Надо бы где-нибудь найти.

— Гм, — ответил Кулешов. — Даже не знаю.

— Но вы все-таки попробуйте, — сказал Павлович. — Костя, где ключи от машины?

— Не надо, — покачал головой Морозов. — Где они достанут полуось?

— Ладно, попробуем, что же поделать, — Кулешов протянул раскрытую ладонь.

И Морозов отдал ключи, не слишком веря, что выйдет толк. «Я бы сейчас уже разговаривал с Верой», — подумал он.

…Бадья плавно шла вниз, миновала рабочий полок и остановилась. Было темно, сыро и холодно. Внизу в бетонном тесном колодце плескалась мутная вода. Сверху шел серый слепой свет.

Семь человек, стоявших в бадье, были одеты в одинаковые брезентовые куртки. Через плечо свисали зажженные лампы-коногонки. На дне лежали акваланг, отбойный молоток и инструменты. Двое из шестерых были проходчиками и стояли тут без всякого смысла. Седьмой была медсестра.

— Я иду первым, — сказал Павлович.

— Почему ты? — спросил Ипполитов.

— Потому что я!

Морозов с Бутом промолчали. Было ясно, что Павлович не уступит, да и не было у них в эту минуту его безоглядной решимости, как не было ее у Ипполитова.