Варяжко

                 Пять суток шел отряд Белого Орла к морю, делая лишь короткие привалы. Воины продирались через джунгли, шли сквозь заболоченную сельву, карабкались на перевалы, преодолевали реки и ущелья. И лишь когда оставшиеся за спиной очертания горных вершин почти слились с туманной дымкой, Белый Орёл дал измученным воинам передышку. Впервые мудрый и всегда осторожный тлакатеккатль , всеми помыслами устремившийся к близкому уже побережью, нарушил свои же правила и не выставил посты вокруг лагеря… Усталые воины просто упали на землю и мгновенно уснули.

                 Как ни обессилел Варяжко за время долгого пути, но уснуть он не мог: слишком велико было желание ощутить под ногами качающуюся палубу, увидеть пену прибоя и необъятную морскую даль...

                 Тёмно-лиловое  небо, казалось, придавило сельву, растекаясь по ней липким удушьем. Все застыло, оцепенело. И только тишина, тягучая, густая, властвовала над лагерем забывшихся в глубоком сне воинов. Где-то чуть слышно завыл койот. Потом звук повторился ближе. Варяжко поднял голову, затем присел. Напрягая зрение и слух, он пытался понять, почему осторожный зверь, обычно избегающий встреч с людьми, приближается к ночному лагерю мешика.

                 Стрела просвистела по-змеиному тихо и тонко. В бешенстве Белый Орёл ударил себя кулаком по колену.  В стремлении поскорее достичь Океана он пренебрёг безопасностью своих воинов! Не высылал дозоры, не выставлял боковое охранение…  Он только шёл и шёл вперёд…  До моря оставалась какая-нибудь тысяча полетов стрелы, и тут-то их людей выследил большой отряд какого-то дикого племени. Не было сомнений в том, что дикари обнаружили мешика еще на границе своих владений и скрытно преследовали, чтобы напасть в темноте. Ни мешика, ни майя не нападали ночью, но для диких племён ночь всегда была временем охоты.

                  Вторая стрела прошелестела у самого уха руса и, скользнув по забралу, вонзилась в чье-то горло, заглушив крик боли и ужаса.

                  Как только тишину ночи разорвала команда Белого Орла, полумертвые от усталости воины мгновенно ожили. Еще секунда — и они сомкнулись в боевой строй. Так решительно и быстро могли действовать лишь отборные воины тлакатеккатля. Молча, без единого возгласа они бросились в атаку на едва различимых во тьме врагов.

                  Никто не просил пощады. Даже раненые не стонали. В густом мраке слышалось лишь хриплое дыхание бойцов, тупые удары палиц  да скрежет обсидиановых мечей. Битва длилась до самого рассвета. Она не утихала, пока не был убит последний воин мешика. Шлем с забралом и кольчужная рубаха спасали Варяжко от смертельных ран, но ноги и бедра были исколоты пиками и мечами. С обломками стрел, торчащими из ран, он сражался, стоя на возвышении, и десятки бронзовых тел, одетых лишь в набедренные повязки грудились у его ног...  В правой руке у него был меч, в левой — обсидиановый  нож. Варяжко непрерывно отражал удары, колол, резал, рубил. Все труднее становилось поднимать немеющую руку, и он чувствовал: еще немного, и силы покинут его. Но и дикари, плотным кольцом окружив холмик, с удивлением смотрели на массивный силуэт неведомого вождя, резко выделявшийся на фоне посветлевшего неба. Никто не решался подойти к нему ближе — мешала не только груда тел вокруг него, но и страх перед неуязвимым чужаком.

                  Варяжко надсадно, с хрипом дышал…  Он понимал, что ещё один приступ дикарей будет для него последним. У него уже не достанет сил, чтобы отразить его. Вдруг в круг дикарей шагнул высокий воин. Он был одет так же, как и все остальные, но на его плечи была наброшена шкура ягуара, оскаленной пастью прикрывавшей его голову. Дикари затихли…  Стало ясно, что это их вождь.

                   Воин шагнул ближе, что-то пристально разглядывая на груди Варяжко…  И вдруг наступившую тишину разорвал испуганный крик вождя дикарей.  Он показывал палицей на нефритовую пластинку Кецалькоатля, висевшую на груди Варяжко, и орал: «Кукулькан! Кукулькан!» Дикари бросили оружие и  дружно упали на колени, уронив головы в толстый слой листвы под ногами. И лишь вождь, стоя на коленях, тянул руки к Варяжко, словно умоляя покарать его за святотатство…

                   Сверкнул меч, и голова вождя покатилась к склоненным головам его воинам. Не поднимая голов, они глухо зароптали, завыли, раскачиваясь телами…

                   Чтобы не искушать судьбу, Варяжко развернулся и скорым шагом пошёл к морю.

                   Никто не преследовал его…

                   Отойдя подальше от места сражения, Варяжко остановился у небольшого ручья, чтобы промыть и перевязать раны. И с удивлением увидел, что в нескольких местах рубашки и в правом бедре торчат  длинные шипы кактуса. Варяжко знал, что это такое…  Такие шипы дикари выстреливали из своих духовых трубок - пукуна, свёрнутых из широких пальмовых листьев, обмотанных волокнами ротанга. Но прежде, чем выстрелить,  шипы надрезались и пропитывались ядом…

                   Варяжко промыл раны и выдернул шипы. В тех местах, где шипы пробили кожу, он сделал надрезы и постарался выдавить как можно больше крови, чтобы избежать заражения. Наложив на раны повязки, Варяжко отправился дальше…