Варяжская гвардия Византии

VI. Воинское сословие и прежде хотело забрать власть над Ромейской державой и служить царю-воину, но желания свои военные держали в тайне и только лелеяли эти мечты в сердцах, ибо не было у них на примете никого, достойного престола. Видя, однако, что Исаак, которого они и во сне не надеялись узреть в царском облачении, встал во главе мятежа (а дело это было устроено безукоризненно) и подал уже голос за дальнейшие планы, они оснастили себя мужеством, снарядились к войне и, отбросив всякие сомнения, явились к Комнину.

VII. Что же касается самого Исаака, то, хотя он тогда и впервые встал во главе такого заговора, тем не менее за дело принялся скорее разумно, нежели дерзко. Хорошо понимая, что для войска прежде всего потребуется много денег, он для начала перекрыл все дороги, ведущие в столицу, установил на каждой усиленную охрану и никому без его ведома и разрешения не позволял двигаться по ним ни туда, ни обратно. Отдав такие распоряжения, он приступил к взысканию государственных податей, причем делал это не беспорядочно и наобум, но учредил специальные ведомства, назначил строгих сборщиков и все по отдельности заносил в списки, чтобы, утвердившись окончательно на престоле, иметь точные расчеты налоговых поступлений. Вот потому-то, можно сказать, он вел себя скорее разумно, чем дерзко. Нельзя не восхищаться и другим поступком Исаака: всю стекшуюся к нему толпу людей он разбил на части: самых доблестных и тех, кого ценил за расчетливую отвагу и стойкое мужество, отделил от прочих, зачислил в полки и отряды и предназначил для войны. Отобранных воинов собралось огромное множество. Но и оставшихся было ничуть не меньше.

VIII. Он прежде всего приказал им разобраться поотрядно, не смешиваться с другими воинами, не нарушать построения, а затем, соблюдая строй, в тишине продвигаться вперед и разбить лагерь. Потом он каждому назначил определенное жалованье, снабдил необходимым для военного похода снаряжением и повысил в званиях: тому, кто был повыше рангом, дал чин побольше, тому, кто пониже, — дал меньший. Поручив охрану своей персоны кровной родне и окружив себя ее кольцом, Исаак без страха двинулся вперед, а затем снова разбил лагерь. Мятежник проводил бессонные ночи в государственных заботах, еще блистательней распоряжался делами днем и прямой дорогой шел к цели. Хотя в войске обычно много всякого случается и воины — люди скорее отважные, нежели разумные, ни на кого из них Исаак не поднял меча, ни одного провинившегося не наказал на месте, но вселял страх одним своим взглядом, и его нахмуренные брови действовали сильнее любого удара.

IX. Таким вот образом во главе построенного по всем правилам войска Исаак и подошел к столице. Царь, сохранивший власть над одной только Византией, и те, кто имел на него влияние, вели себя так, будто ничего не случилось: не противодействовали мятежникам, не двинули против наступающих остававшиеся у них отряды и не делали никаких попыток разгромить войско узурпатора. кое-кто из преданных царю людей непрерывно теребил и убеждал Михаила в том, что не обойтись ему без советчиков, крупной суммы денег и войска. И вот он наряду со многими другими благородными духом мужами, жившими тогда в опале, призвал к себе и меня, объявил своим приемным сыном и изобразил, будто раскаивается в том, что раньше вел себя неразумно и не любил меня всей душой.

Посылка войска против Исаака

…западное же войско, оснащенное к войне, пополненное свежими силами союзников, разделенное на отряды и сведенное в боевые порядки, в полном снаряжении выступило против восточных полков. Противники разбили свои лагеря на небольшом расстоянии один от другого, пространство их разделяло небольшое, но ни одна сторона не делала попыток наступать, и поле посредине оставалось пустым. Численностью царские войска явно превосходили врагов, но уступали им в силе и построении, и — что самое важное и поразительное — строй мятежников оставался нерушим, их верность своему предводителю — неколебимой, в то время как наше войско уменьшалось и распадалось и множество наших воинов ежедневно перебегало к восставшим. Что же касается командующего — мне незачем называть его по имени, — то он разрывался между теми и другими, но, как мне представляется, на самом деле склонялся только в одну сторону.

XII. Поэтому нас разбили с фронта и тыла, и поражение было предрешено настроением военачальников еще до начала битвы. Однако отряды и оставшиеся у нас собственные воины ничего не знали о колебаниях командующего, и вот эти, как говорит поэт, «мужи Ареевы, гневом горящие», превосходно снаряженные, с самым лучшим оружием на поясе или в руках, выстроились перед вражеским войском, а потом, испустив боевой клич и бросив поводья, в неудержимом натиске устремились в бой. Наш правый фланг опрокинул их левый и далеко преследовал неприятеля.