Варяжская Русь. Славянская Атлантида

Представьте для сравнения, что какой-нибудь, ну, скажем, французский учёный на основании того, что западные франки в своих хрониках иногда включают в множество «норманны» балтийских славян, отождествил бы всехнорманнов с вендами и принялся бы доказывать, что Нормандия — славянское государство на французской земле, что и Хрольф Пешеход, и потомки его Вильгельм Завоеватель с Роджером Сицилийским на самом деле были славянами…

Мне отчего-то кажется, что добрые мсье в белом, крупногабаритного сложения и с добрыми глазами, приехали бы на белой с красным машине к мсье профессору в течение суток после обнародования таких выводов.

А у нас это почему-то считается наукой.

Воистину, «умом Россию не понять»…

Я тут даже не буду напоминать, читатель, что после Бравалльской битвы ни шведам, ни датчанам было не до колонизации чужих земель — им свои-то было дай Один оградить от налетов куршей, лопарей (!!!) и вендов.

Но вот хотя бы история о том, как новгородцы сперва отказались платить варягам дань и прогнали их, а потом призвали князя из варягов — неужели непонятно, что все это может иметь смысл только как разборки между колонией и соплеменной метрополией? И что в любом ином разрезе история эта превращается в подлинный сюр и абсурд?

Впрочем, я обещал не увлекаться.

На момент нашего рассказа — рубежа VIII–IX веков — Ладога (Новгорода ещё нет, нет и Рюрикова городища, что положит ему начало, только в районе будущего Неревского конца поселок с все той же фельдбергской керамикой и с мощеными досками и горбылём улочками) со всеми ее выселками и «пригородами» [42]была лишь колонией какого-то из варяжских народов, взымавшего с нее дань-выплаты. Пусть «великой и обильной», но — колонией, самой дальней и малолюдной.

Если бы тогда кто-нибудь сказал тороватому купчине из Щетини или богатейшего Волына-Винеты, или витязю из Вагрии или Ретры, что именно этот дальний заморский выселок и есть единственная надежда варяжской Руси, её народа, её языка, её Веры…

Я даже не знаю, посмеялись ли бы они столь неудачной шутке.

Всё было хорошо, все было просто отлично. Храмы сияли яркими красками, кумиры — золотом и пурпуром, все соседи страшились боевых варяжских дружин, море Варяжское полнилось их ладьями, торговцы складывали в сундуки целые состояния, свободные крестьяне и горожане не знали, что такое голод, и в каждом дворе стоял накрытый стол для гостя, а жены носили на шее целые состояния в серебре и золоте.

И только Бессмертные многоголовые Боги знали, что на закате, за землями фризов, саксов и тюрингов собирается буря, которой предназначено смести с лица славянскую Атлантиду. Только они понимали, что полдень миновал и Солнце варяжской Руси неудержимо падало в кровавый закат.

Глава V ЗАКАТ В КРОВИ: ГИБЕЛЬ СЛАВЯНСКОЙ АТЛАНТИДЫ

В кривом зеркале славянофильства.

Первая встреча с франками.

Карл Великий.

Людовик и викинги.

Генрих Птицелов и его потомки.

Как велеты стали лютичами?

Последние битвы.

Погружение славянской Атлантиды.

В Риме старом, вечном Риме,

Где святой отец живёт.

Войско рыцарей сзывали

Для похода в Балтию.

Балтию Марии-деве

Посвятил отец святой,

Кровопийцам и убийцам

Дал он отпущение

Всех грехов: чтоб к правой вере

Обратить могли они

Балтии народ несчастный,

Гибнущий в язычестве.

Им на новые убийства

Дал благословение…

A. M. Пумпур

сожалению, тема, о которой мы будем, читатель, говорить в этой главе, несколько испорчена подходом её первых исследователей. Первыми её, как я говорил в первой главе, исследовали славянофилы, и это наложило и на их труды, и на все последующее одну и ту же печать — корень бед балтийского славянства был во враждебных немцах. Это они, негодные, внесли богомерзкий «дух племенной исключительности» и «национальной вражды» в святое дело несения на вендский Восток «истинной веры».