Варяжская Русь

Германцы также помнили о вражде Теодориха с русами. Сохранилась «Тидрек-сага», рассказывающая о войнах, которые вели, с одной стороны, конунги готов и гуннов, а с другой – вожди русов и «вильтинов» – то есть вильцев, велетов[8]. По этой последней детали мы можем определить, когда сложилось это предание. Дело в том, что в Х веке велеты стали называться лютичами. Прежнее название очень быстро вытеснило старое. Еще Фортинский в 1872 году обратил внимание, что германский хронист начала XI столетия Титмар Мерзебургский употребляет слово «велеты» только в цитатах из более ранних летописцев, когда же рассказывает сам, то говорит только о «лютичах». Во французской «Песни о Роланде», скажем, хотя и идет речь о временах Карла Великого (действительно воевавшего с велетами, о чем мы будем говорить позднее), но говорится именно о «лютиче (leutiz) Дапаморе». Из этого можно заключить, что песня складывалась позже времен Карла. В саге же, наоборот, говорится только о «вильтинах» и нигде – о лютичах. Значит, она была сложена никак не раньше начала XI века.

И вот что любопытно – если с гуннской и готской стороны выступают, соответственно, Аттила (что любопытно, в саге его владения скорее где-то во Фрисландии), и Тидрек (Теодорих) Бернский, то со стороны русов выступают, кроме Озантрикса (в котором иногда видят Одоакра), конунг Вальдамар и его главный воин Илиас (Илья) Русский. Традиционно считается, что они попали туда из русских былин, связанных-де с Владимиром Крестителем. Но если, как мы видели, сага не могла сложиться позже начала XI века, то о каком влиянии былин про Крестителя можно говорить? Креститель на момент сложения саги был или живым современником, или недавним покойником. Вывести его в саге, как современника Аттилы – решительно невозможно. И получается, что речь о каком-то совсем ином Владимире – а то и об иной Руси. Тем паче, что ЭТА Русь граничит с вильтинами-велетами – и одновременно с итальянскими владениями Тидрека-Теодориха. Да не дунайское ли королевство русов-ругов перед нами? На эту мысль наводит и зачин саги: «Сага эта начинается в Апулии и идет к северу по Лангобардии и Венеции в Швабию, Венгрию, Руссию, Виндланд, Данию…» Как видим, «Руссия» саги лежит между Венгрией и Виндландом – землями полабских славян. Но ведь и в наших былинах, на что нечасто обращают внимание, Киев, в котором княжит Владимир Красно Солнышко, стоит на Дунае, а не на Днепре. Впрочем, былинам я посвятил особую книгу, выдержавшую уже два издания.

Но, пожалуй, не менее познавательны для нашей темы те строки саги, которые связаны не с противостоянием Владимира Красна Солнышка и Ильи Аттиле и Теодориху, а с народом вильтинов или вилькинов. В начале саги рассказано, как конунг Вильтин (или Вилькин), эпоним[9] – прародитель велетов-вильцев, – покоривший Свитьод (Швецию, точнее, собственно землю свеев) и Гуталанд (остров Готланд), «все царство Шведского конунга» (напоминаю, сага – шведская!), Сканию (Сконе, область на юге современной Швеции), Скаланд (вряд ли имеется в виду одноименный поселок на севере современной Норвегии, но что именно – сказать не решусь), Ютланд (Ютландия, Дания), Винланд (в данном случае, конечно, это не «виноградная страна», открытая по ту сторону Атлантики Лейвом Счастливым, а страна виндов, полабских славян). Картина, что и говорить, совершенно поразительная – чужаку, не скандинаву и даже не германцу приписаны совершенно поразительные завоевания в Скандинавских землях. Даже если сделать поправку на то, что речь скорее о набегах, чем о завоевании в нынешнем смысле – все равно поразительно. Хотя археологически присутствие славян зафиксировано практически во всех перечисленных землях – от значительной доли керамики на поселениях до крепостей специфически славянской постройки включительно – правда, все они относятся ко временам более поздним, чем времена Аттилы и даже Теодориха.

Кстати, и у славян есть предания об успешной войне с населением «Даномалхийских» (т.е. Данемаркских, датских) островов. Сохранил их польский хронист Кадлубек, естественно, приписав победу своим соплеменникам, которые с данами никогда не граничили, и по одной этой причине войн с ними вести не могли. Со смутными воспоминаниями о давней победе сплелась забавная легенда – якобы длинные, «женские» волосы датчан принудили в знак поражения носить победители-славяне. Здесь отразилось отношения вендов, волосы и бороды традиционно остригавших коротко или вообще бривших, к прическам скандинавов – у которых, наоборот, длинные волосы были знаком высокого рода, а стриженая, а тем более бритая голова – клеймом нищего, если не раба.