Варяжская сага

Рёрик покосился на него, потом окинул взором всех собравшихся.

– Что скажете, ярлы мои?

– Судное поле! – сказал Адальмунд.

– Судное поле! – поддержали его Оцо-Бьёрн и Ратмир.

– Судное поле! – повторили все ярлы и даже Бальдр.

– Да! Судное поле! – довольно оскалился Эринг. – Я вобью мальцу его ложь в самую глотку.

Конунг поднялся со своего места:

– Разведите этих двоих по порубам. С восходом солнца на судном поле я объявлю свою волю. Да, – вспомнил Рёрик, – пусть он вернет мне мой перстень.

* * *

Остаток короткой летней ночи Ансгар провел в глубоко утопленном в землю порубе, где было холодно, несмотря на теплынь снаружи, и темно, словно в чреве Ёрмунганда. Окна узникам не полагались, а дверь плотно закрылась, едва Ансгара спихнули вниз. В темноте не нашлось ни лавки, ни даже просто соломы, так что прилечь оказалось негде, разве только прямо на земле. Впрочем, Ансгар и не собирался спать. Его положение так неожиданно переменилось, что об этом стоило как следует подумать. Он сел на сырой земляной пол, прислонился к такой же сырой стене – и тут же уснул.

Едва занялась заря и восточный край неба принял в себя первые лучи восходящего солнца, как двое дюжих стражей вытащили чумного со сна Ансгара из поруба и повели за городские стены. После затхлого воздуха темницы утренняя свежесть быстро вернула ему ясность мысли. Он посмотрел вверх – ни облачка. День обещал быть жарким, но Ансгар не знал, доживет ли до его конца. Хоть бы ему разрешили драться Домарбрандом! Отцовский меч казался Ансгару единственной надеждой на победу против такого опытного, сильного и свирепого воина, каким, без сомнения, был Вепрь Эринг. И еще хотелось увидеть перед боем брата, ведь, как знать, может это будет их последняя встреча. Но ведь так не должно быть! Брюнгерда напророчествовала ему совсем иное: он должен найти черные врата и стать равным богам! Ансгар невольно потянулся рукой к груди, где висел полученный от колдуньи амулет.

– Что, малец, молишь богов о спасении? – Рядом, также в сопровождении двух стражей, шел Эринг. – Зря стараешься, они тебя не спасут! Лучше моли мой топор, чтобы он принес тебе легкую смерть!

Ансгар не стал ничего отвечать, только порадовался про себя, полагая, что раз Эрингу дадут его топор, то и ему разрешат драться Домарбрандом. Интересно, позволят ли ему облачиться в его новые доспехи или их тоже заберет конунг, как забрал свой перстень?

На судном поле, несмотря на раннее утро, уже толпились жители Хольмгарда, прежде всего воины из дружин ярлов и самого конунга. При их появлении гул, стоявший над полем, еще усилился, но даже сквозь него Ансгар услышал:

– Брат! – Агнар махал ему рукой, желая привлечь к себе внимание. Рядом с ним стояли верные друзья – Ульвар, Ивар и Бильд, братья Раудкар и Лодинн, Брунольв и Оддвар. Был тут и Ормар. Все они уже, конечно, знали, что сейчас должно произойти.

– Давай, покажи этому ублюдку, на что ты способен! – кричали они. – Боги на твоей стороне!

– Смотри не подкачай. – Это уже Барг. Он, как всегда, вместе с хирдом, в отличие от хёвдинга. Бальдра Ансгар увидел среди ярлов, стоявших по обе стороны трона. Он был мрачен, как туча, и словно извергал молнии, зыркая по сторонам своим единственным глазом. Кажется, Бальдр не особо верил в победу своего воина. На Ансгара ему, само собой, наплевать, но он боялся потерять доверие конунга, если окажется, что привел тому изменника и заговорщика. Ничего, Ансгару не привыкать. Он вспомнил Рюген, вспомнил поверженного великана-венда и приободрился.

Эринга никто не приветствовал, его даны остались в Альдейгье. Хельги привез Вепря в Хольмгард миром, но что сделают его воины, если вдруг Ансгару удастся одержать верх на судном поле? Интересно, предусмотрел ли конунг меры на этот случай? Ему, Ансгару, об этом никто, конечно, не сказал, но какое ему, в общем-то, до этого дело? Сейчас стоит беспокоиться совсем о другом.

Тем временем его и Эринга подвели к самому трону. Рев толпы достиг предела, но едва конунг поднялся и простер руки, призывая к вниманию, как гул голосов оборвался и над полем повисла напряженная тишина. В этой тишине стало отчетливо слышно утреннее пение птиц. Высоко в небе уже задорно кричали стрижи. Как здорово! Раньше Ансгар никогда не обращал особого внимания на эти звуки, слышал их, но не слушал, а теперь уже, быть может, поздно.