Варяжские гнезда

– Торговля-то и у нас пошла за эти годы лучше, а у нас нет дев-арканщиц, удавливающих и топящих в озере людей. Мать сыра земля и у нас почитается, мы ей от ее же плодов приносим, да медом ее поливаем. Истуканов и храмов у нас тоже нет[55]. Молим богов, глядя на небо и прикасаясь к земле. Глянь-ка, на девах под ожерельем сколько жемчугу навешано нитями. А знаешь ли ты, что это такое? Когда они совершают великое омовение богини или когда окончена какая-нибудь отделка в храме по украшению его, они невольников, исполнявших работы, давят арканом и топят в озере. Потом каждой выдается нить, на которую нанизано ровно столько жемчужин, сколько загублено за этот раз людей. Вот и посчитай на каждой все жемчужины, да и прикинь, сколько людей эти красавицы жизни лишили.

– Да! – отвечал товарищ, по-видимому, так же из озерных. – Хоть они и красивы, а в аркане ни у одной из этих упав[56] я не пожелал бы побывать, как они мне ни улыбайся. Торговля более пошла и у нас, и у всех с тех пор, как морских разбойников уменьшилось, да города поменьше друг с другом воевать стали.

– С неладами не скоро покончишь, – подтвердил слушавший приятель. – Уразумели, что если род на род постоянно ходить будет, может и иноземец вовсе безродный набежать, который всех на поток и заберет.

– Это и у нас поняли. Особенно с тех пор, как варяги в союзы собираться стали, да города съезды раз, а не то и два в год делать начали, чтобы о делах общих судить и рядить.

– То-то, братик, и есть! – воскликнул русс. – Чаще будут съезды, теснее будет дружба. Во всем нашем краю стало везде лучше: торговля оживилась, города расти стали, и земледельцы и городские ремесленники многому научились. И откуда все это взялось?

– А причина, – продолжал русс, – та, что прежде города друг друга меньше знали, хотя и воевали, и торговали. Теперь квенов наши деды не узнали бы. Так многому они у пришельцев научились. Дома строят, плугом пашут, в доспехах на конях мечами сражаются, кожу, да ткани выделывают, – даже своим богам храмы воздвигают. Людей нашего языка пришло из Дона так же очень много и расселились они по нашим городам да и свои начали строить. И Алый Бор воздвигли, и на Волхве их много село. И все люди ратные и на всякое дело искусные. Варяги делались хозяевами моря и разбойным делам на море был почти положен конец. Верую я, друже, что все это сотворили великие боги, да не ради топления удавленников, а ради славы всего нашего побережья. А наши потомки, верую я крепко, и не такие дела узрят.

В кремле Стопенькамня послышались удары в золотой лист. В ответ им забили листы и в храме Матказеми, и в Заградском городище. Зазвенели и колокольчики серебристые у священного источника дев-прорицательниц. Все закончилось сорока девятью громкими и отчетливыми ударами из храма Матказеми. Народ стал тесниться около жертвенного камня, против палатки богини. Стечение народа начало еще увеличиваться. По всем дорогам потянулись колесницы, запестрели толпы пеших и кучки всадников. Жители всех окрестностей, бывшие на празднике богини не каждый день, теперь все поднялись, зная, что им сообщат нечто важное. Скоро и на море появилось множество судов, идущих с севера и с юга, к Стопенькаменским пристаням.

Из нарядных шатров вышли великий воевода стопенькаменский Одьекар[57] со своими подручными воеводами и старостами; староста ширский Стрез и староста заградский Каммяк. Рядом с ними заняли места перед жертвенным камнем две немые девы, сияющие красотой и роскошью белых одежд с яркой отделкой, в драгоценных уборах из золота с камнями самоцветными. Собрались в полном составе и девы-прорицательницы от священного источника, в роскошных одеждах, увенчанные золотыми венками, с цветами из дорогих каменьев. Вышел вперед великий воевода Одьекар.

– Панибратики, люди ругинские и иногородные. Поведаю я вам грустное слово. Прибыл к нам благородный посол из земли готов и квенов, из мощного города Сигтуны. Там скорбит дух народный. Здесь предстоящий его мощь, друг наш Адельрих, привез мне печальную доску, писанную великими царями, соседями нашими Ингве-Фреем и Скольдом, и иными князьями северного побережья. Отец их, доблестный Водан, царь Сигтуны, скончался. Царь Ингве-Фрей обещает продолжать с нами те же дружеские отношения, и мы все не сомневаемся, что он будет нам верным другом, так же как Скольд, царь иотов, и все прочие северные князья. Но верь нам, благородный Адельрих, что скорбь наша велика и глубока. Повелитель твой был истинный друг наш, он внес в пустынные края севера жизнь, которую там не знали, он много помог нам очистить моря от разбойников. Он воистину был первым великим варягом на море Винетском. Панибратики! Коленопреклоненно помолим богов о великом награждении в лоне их, за все доблестные дела его, великого царя Водана.

Весь народ стал на колени, подняло руки к небу и запел молитву за умершего царя, друга и помощника во всяком благом предприятии. Верховный жрец Спекар заговорил: