Варяжские гнезда

В одно мгновение он оторвал птице голову и снял с ее шеи кольцо с двумя жемчужинами. Одну он проглотил, другую взял тотчас вслед за первой в рот и ей плюнул Водану в глаза. Затем грохнулся мертвым.

– Бросать эту падаль собакам на растерзание! – вскричал царь. – Голову же отрубить и сделать из нее кубок.

Глаз царя налился кровью, и острая боль почувствовалась в нем. Водан, шатаясь, пошел в шатер. За ним последовал Зур-Иргак, промыл глаз и сделал перевязку, затем Водан отправился в шатер Фригг.

– Все время осады, – сказал он, – ни одной раны не получил. Бродяга, испугавшись лютой казни, себя отравил и на меня глазную болезнь нагнал. Вещество не едкое, а боль страшная, и глаз будто весь пухнет.

Эйра еще лежала. Опираясь на двух девушек, она встала и подошла. Стала называть Зур-Иргаку разные травы, по ее понятию могущие помочь. Фригг горько плакала. Так была омрачена полная победа над врагами.

Ночью с царем сделался жар и бред. Ему казалось, что он стоит у источника и Мимир предлагаем ему испить воды мудрости и всезнания, если он ему добровольно отдаст в залог один из своих глаз.

К утру, после бессонной, но исполненной страшных видений и бессвязного бреда мучительной ночи, нагноение охватило весь глаз. Фригг, сама с рукой на перевязи, не отходила от него ни на мгновение.

Зур-Иргак сказал ей:

– Царица, боюсь, что опасность не для одного зрения этим глазом, которое уже потеряно. Может быть отравление крови и доблестный нас покинет.

– Этого быть не может! – зарыдала царица. – Спаси его, Зур-Иргак. Позволь вырезать глаз вон.

– Делай, что хочешь.

Это было сделано с величайшей быстротой. Вала и Эйра, настойчиво потребовавшая костыли, помогали. Больной уснул крепким сном и через сутки проснулся, не чувствуя ни боли, ни гнетущего состояния. Он ощупал себе голову.

– Зур-Иргак, – сказал он, – друг любезный, сними повязку и дай мне посмотреть на себя в зеркало. Мы победили, – обратился он к жене, – но были оба на волосок от смерти. Ты ранена, я изуродован.

Фригг наклонилась к нему и здоровой левой рукой обняла и затем поцеловала в потерянный глаз.

– Ты мне был мил, – сказала она, – когда гораздо сильнее израненный лежал в Танаисе. И одним глазом ты будешь видеть больше, чем иные люди двумя. Как только рана моя на руке совсем заживет и я начну владеть этой рукой без боли и вреда, я сделаю тебе повязку из золотой тесьмы, а на месте глаза утвержу драгоценнейший из наших алмазов. Не печалиться о наших ранах надо, а радоваться нашей победе. У нас теперь есть земля своя, завоеванная, и от нее мы распространим свою власть на далекие края.

– И мы будем вам добрыми соседями и союзниками, – прибавил вошедший в шатер посадник Кондеж. – Мы, царь, все скорбели о твоем здоровье и разуемся от души, что не отравил тебя проклятый волшебник.

Через несколько дней Водан выходил к своим ратникам, смотрел размещение их на развалинах дотла сожженного города и приказывал готовить корабли к походу.

ЧЕРЧЕНИЕ КОПЬЕМ

Вопрос о занесении проказы был весьма важен. В одном из лесов под Танаисом было несколько семейств прокаженных, и Водану случалось видеть их отвратительные, изуродованные лица. Он спросил посадника, много ли попадается больных этой ужасной болезнью в этой стране.

– От этого хранят нас боги, – сказал Кондеж. – Но у карелов, квенов и прочей чуди прокаженные попадаются. Мы давно слыхали, что Мимир пользовался ими для распространения заразы. Держал он их вдали от своих разбойников, но когда на кого прогневается, то спускал, как бешеных псов. Доброе дело совершили мы, что этого изверга извели.

– Куда же мне девать людей, обреченных на верную, хотя медленную смерть? – спросил Водан.

– Здесь островов много, – посоветовал Кондеж. – Рассели их по островам. Во многих чудских селениях их убивают, как только заболеют. Но твои могут еще долго быть здоровыми и тебе службу служить. У нас же их просто из сел выгоняют, и они в лесах строятся. Многие же, когда плохо придется – сами просят, чтобы их убили. Чаще всего траву болиголов пьют.

Обдумав это все, Водан собрал весь народ свой и повел такую речь: