Варяжский сокол

Красимир и сам понимал, что смерти рахдонитов, колдуны они или не колдуны, Обадия ему не простит. Уж коли каган сам воспользовался поддержкой сомнительных сил для достижения своих целей, то, надо полагать, и вина бека Вениамина не покажется ему такой уж значимой. Во всяком случае, это не та вина, за которую сын Тургана будет рубить головы. А вот за разоренный город Сарай он с Красимира спросит. Ибо правителем города является бек Красимир, а следовательно, и все неприятности, случившиеся здесь, будут отнесены на его счет, даже если их предотвращение было выше человеческих сил. Другое дело, нужно ли славянскому гану, пусть и принявшему чужую веру, служить Дракону. Быть может, следует бросить все и бежать на Русь, просить убежища в земле Новгородской, ибо только туда пока не дотягиваются длинные руки нового кагана. Другое дело, что Красимир не имел пока полной уверенности, что каган Обадия и его ближники связаны с Навьим миром, и нынешняя ночь должна была либо подтвердить, либо опровергнуть его сомнения. Пока ни о каком Черном Вороне не было ни слуху ни духу, равным образом никто не заикался о бесах, вампирах и упырях. Буйствовала городская чернь, всегда готовая пощипать ганов и купцов по наущению волхвов. А в том, что к нынешнему вот-вот готовому вспыхнуть бунту руки приложили волхвы, Красимир не сомневался. Не исключено, что жрецы языческих богов, потерпевшие сокрушительное поражение в Итиле, решили взять реванш здесь, в Сарае.

– Ладно, – махнул рукой Красимир, – нам бы только на навью рать не нарваться, а уж с чернью мы как-нибудь справимся.

Ган Карочей был того же мнения. Сидеть и ждать, пока ублюдки, обезумевшие от страха, оторвут тебе голову, по меньшей мере глупо. Надо разогнать толпу раньше, чем заводилы бунта бросят людей на дома и лавки сарайских купцов и ганов. Вмешательства навьей рати Карочей опасался куда меньше Красимира, но зато он всерьез боялся нападения на взбаламученный город ротариев князя Воислава Рерика. Нельзя сбрасывать со счетов и боготура Осташа: этот уже показал свое умение наносить удары в самых неожиданных местах. Карочей нисколько не сомневался, что голову Борислава преподнес Обадии на блюде именно этот хитроумный радимич из смердов. Скиф пока не знал, какое место занимал Осташ среди ближников бога Велеса, но по всему выходило, что не последнее, ибо только ведун очень высокого ранга посвящения мог себе позволить так обращаться с каганом.

При виде хазар, выезжающих из кремника на сытых конях, бек Вениамин приободрился. Хазары хоть и уступали толпе, собравшейся на торговой площади, в численности, зато явно превосходили городских обывателей в решительности. Во всяком случае, они принялись уверенно теснить горожан с площади, работая в основном витенями. Многих в толпе решительность хазар, похоже, даже обрадовала. Как не могло не обрадовать отсутствие навьей рати на улицах родного города. Похоже, слухи, гулявшие по Сараю весь этот день, оказались пустой болтовней, не повлекшей за собой серьезных последствий. И многие в этот момент вздохнули с облегчением. В числе этих многих был и взволнованный Вениамин, который даже нашел в себе силы, чтобы пошутить:

– Как видите, уважаемые беки, я оказался никудышным колдуном. Вызванный мною Черный Ворон так и не прилетел.

Шутка была неудачной и неуместной. Карочей уже собрался высказать уважаемому рабби по этому поводу несколько ласковых слов, но его опередил хазар Ярей, завопивший вдруг истошным голосом:

– Навий хоровод!