Варяжское море II. Ярл

Первый залп стрел двух десятков лучников, вставших позади фаланги (еще полтора десятка осталось в крепости, и равное им число воинов ушло с охотничьей партией) пришелся на бегущего впереди ярла. Всего пяток из них угодили в цель — но и этого оказалось достаточно, чтобы славный витязь стал похож на дикобраза… Несмотря на тяжелые ранения, он все же не упал — но сильно замедлился, пытаясь хотя бы просто устоять на ногах… Второй залп ударил точно в середину толпы лишенных защиты воев, разом сократив их число на треть. А следующий и вовсе уполовинил их число!

Неспешно, без суеты отступив за линию сцепленных щитов исландцев, я дал им спокойно перебить всех несчастных, кто добежал до гвардейской фаланги в самоубийственной атаке. Ветераны варанги сработали быстро и четко, словно бездушный механизм — именно это сравнение пришло мне на ум при виде синхронных уколов бойцов первой шеренги, атакующих от груди. И одновременно с тем разящих выпадов воинов второй, наносящих свои удары сверху вниз… Причем среди людей Хельги — а значит и моих! — не погиб ни один человек!

Вот и славно…

Поздравляем! Вашему персонажу присвоен специальный навык «хладнокровие».

+ 10 к харизме.

+ 10 к авторитету.

Я вновь шагнул вперед, где среди павших хирдманов замер тяжело дышащий, опирающийся на свой меч Беовульф. Он перенес вес тела на клинок, словно на трость, чтобы не упасть; кровь тонкой струйкой бежит из его рта — но при виде меня он нашел в себе силы скривить губы в жуткой гримасе, что, очевидно, должна была изобразить едкую ухмылку:

— Ну что, теперь-то мы сразимся? Теперь-то тебе хватит смелости скрестить со мной клинок?

Подойдя ближе, я отрицательно мотнул головой, после чего равнодушно пожал плечами:

— Зачем? Я не обрету славы, добив смертельно раненого врага, не способного даже держаться на ногах без опоры.

С этими словами я резкой, короткой подсечкой выбил клинок из руки противника… Точнее попытался выбить! Потому как стремительно вскинув меч — носок моей левой ноги проскользнул буквально под самым острием! — Беовульф ударил, целя мне в шею! И атака его, зараза, была ещё как стремительна!

Повинуясь лишь инстинктам, я едва сумел отпрянуть назад, подставив щит под летящий ко мне отточенный до бритвенный остроты клинок. А мгновение спустя, так же на инстинктах развернулся на носках с последующим шагом к противнику — выбросив при этом руку во встречной ударе! Чёрный меч буквально срубил верхнюю кромку моего щита, не посмотрев ни на стальную окантовку, ни на кожаную обтяжку — но до шеи так и не достал. А вот у меня вышло что-то вроде очень резкого, точного «бэкфиста» — только дотянулся до Беовульфа я не внешней стороной кулака, а самым острием харалужного «кладенца»…

«Медведь» оторопело замер, зажимая ладонью левой руки рассеченную гортань, а глаза его изумленно округлились. Правда уже в следующий миг удивление и даже испуг во взгляде ярла сменились животной яростью… Вот только последующий его выпад, забравший остаток жизни, был уже не столь стремителен. Я успел вовремя просчитать атаку «Медведя» — и парировал укол, просто ударив окованной кромкой щита по плоскости меча. И чёрный клинок вылетел из ослабевшей руки Беовульфа…

Несколько секунд я стоял над телом поверженного, уже охваченного агонией. А в голове билась всего одна пугающая мысль: «а что, если бы пришлось сражаться с Беовульфом в хольмганге?». Впрочем, ответ я итак знал — учитывая, что даже смертельно раненый «Медведь» едва меня не прикончил! Промедлив ещё немного, но так и не дождавшись никаких системных оповещений, я резко отвернулся от хрипящего и отчаянно сучащего конечностями человека… Стало совсем не по себе, хотя смерть свою ярл явно заслужил.

— Отрубите его голову и насадите на трофейное копье у ворот бурга! Бьюсь об заклад — как только даны увидят, что Беовульф мёртв, они откажутся от штурма и уплывут восвояси!

Глава 14

Май 1062 года от Рождества Христова (6571 год от сотворения мира)

Варяжское море вблизи побережья Уппланда. Ярл Самсон.

В очередной раз глубоко вдохнув теплый, насыщенный ароматами соли и йода воздух (запах их впрочем, давно уже приелся, и потому стал практически неразличим), я поймал себя на ощущении дежавю. Сколько раз я также стоял на носу корабля, вглядываясь в показавшуюся вдалеке полоску берега? Ну, или полосу прибрежных шхер — что впрочем, также имело место быть в моей жизни. Уппланд, Швеция… Родина Сверкера, Эйрика, Флоки… Торира. Единственного бойца, едва меня не убившего.

При воспоминании о том поединке кожа покрывается крупными, густыми мурашками…