Варио. Последний демонолог

Ниджи вскочила на ноги так быстро, что не успела открыть глаза. Нога запуталась в тряпке. Она грохнулась на пол, ударилась плечом и громко выругалась. Вставать же не торопилась. Хотелось немного полежать и успокоиться. Кровь распалилась и била в голову точно также, как когда ее за воровством в мире демонов застали. А виноват во всем был сон, который она иногда видела. Ага, один и тот же. И как она ни старалась, после пробуждения могла вспомнить только отдельные картинки. Там были какие-то темные коридоры, огромные тканевые полотна на стенах и много-много демонов. А еще в этом сне была кровь.

Спустя какое-то время, когда сердцебиение выровнялось, Ниджи поднялась на ноги и махнула головой, прогоняя остатки страха. Это же сон и ничего более! Она потрогала плечо и поморщилась – ушиб. Одним пинком закинула тряпки, на которых спала, под шкаф, обратилась в птицу и выскользнула через окно на улицу.

Нужно как можно скорее найти того мальчика.

Она специально не поднималась высоко, но все же держалась на достаточном расстоянии, чтобы никто не мог до нее дотянуться даже с деревьев. После нескольких кругов вдоль забора стало ясно, что все дети уходят в одно и то же здание. Одно из тех, которые она еще не успела посетить. Скорей всего, демонолог тоже находится там.

Ниджи аккуратно приземлилась у входа и за сугробом обратилась в хорька. Когда какой-то парень распахнул дверь, чтобы выйти, она метнулась внутрь и затаилась в цветочном горшке, который стоял у входа. Отсюда ей было прекрасно видно всех, кто проходил мимо.

* * *

Одной рукой Аргез сжимала прядь ярких волос, а другой держала раскрытые ножницы. Если она сейчас сведет лезвия, те разом отсекут сантиметров десять. Это будет правильно. Давно следовало подстричься.

И все же Аргез медлила. Она стояла перед зеркалом и смотрела на себя в отчаянной надежде вновь услышать тот голос, который когда-то изменил ее жизнь.

С самого детства Аргез ненавидела свои волосы, их нелепый рыжий цвет, похожий на медь. Это ведь из-за него ее прозвали «Ржавчиной» в школе. Вскоре эту кличку подхватили все во дворе. Дети тыкали в ее сторону пальцами, смеялись, кричали в спину. Она хорошо помнила, как после перемены нашла в сумке кучу старых гвоздей, когда, не глядя, протянула руку за книжками и оцарапала палец.

Поэтому она почти не плакала, когда отчим после очередной веселой посиделки с приятелями срезал ей почти все волосы. Он сказал тогда, что устал находить по всему дому «ее рыжие пакли», а Аргез была только рада, хотя, конечно, не должна была. Но по крайней мере на какое-то время одноклассники отстали. Наверно, впервые она увидела сочувствие на их лицах. Вот только издевательства скоро вернулись: ровно в тот день, когда волосы отросли настолько, что она наконец смогла собрать их резинкой в хвостик. Тем же вечером она собственными руками отрезала их почти под корень.

Рука дрожала, так что ножницы то опускались и угрожающе нависали над пальцами, то вновь поднимались. Но она не замечала этого и упрямо глядела в глаза отражению. «Ну же, – мысленно просила Аргез. – Пожалуйста…»

Все изменилось, когда она попала в детский дом и встретилась с Ризаром. Двадцать шестого харта он застал ее перед зеркалом, когда она уже занесла над собой ножницы, как будто хотела исполнить неминуемый приговор. Его испуганный вид насмешил. «Длинные волосы мне совсем не идут», – пошутила Аргез тогда. А он вдруг нахмурился и без капли стеснения заявил: «Ты ошибаешься. Я уверен. У тебя очень красивые волосы». В тот день она так и не смогла состричь даже сантиметр.

Она еще долго размышляла о том, почему все так вышло. Это же были всего лишь слова! Да. Но еще никто и никогда ей подобного не говорил. Жизнь научила ее мириться с издевательствами, но никогда не рассказывала, как следует реагировать на добрые поступки.

Бывало, в порывах эмоций, она хваталась за ножницы, чтобы вновь состричь все на радость демону, но каждый раз в голове раздавалось тихое «У тебя очень красивые волосы», и пальцы сами разжимались. Этот голос всегда успокаивал. Она начинала улыбаться и попросту отбрасывала прочь все то, что расстраивало.

Но сегодня этот голос не пришел.

Единственный звук – тихая музыка, которую она включила на телефоне, чтобы не остаться в тишине одной. Соседки и многие другие ребята из общежития разъехались на праздники. Никто не видел, как она дрожала в ванной.

«Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста», – умоляла Аргез. Она стояла так долго, что колени от напряжения заныли, а голоса все не было. По какой-то причине он не хотел появляться. Что-то изменилось.

Руки онемели, когда Аргез поняла, что даже не может вспомнить интонацию, с которой были произнесены те слова.

Раздался крик. Короткий, совсем беззащитный. Кажется, это она кричала. Аргез со злостью швырнула ножницы в угол ванной. Звон металла о кафель врезался в голову с такой силой, что ее замутило. Облокотилась об раковину и сквозь слезы увидела несколько случайно срезанных волос.

Она с визгом отшатнулась.