Варька

— Подайте, кто сколько может, Берестовой на расческу.

Игра так понравилась остальным, что все с удовольствием бросали монеты в кепку и никто не обращал внимания на Варьку, которая злилась, но не знала, что ей делать. А Анжелика упивалась своим успехом.

— О спасибо месье… и вам мадам, вы так любезны… это для бедных сирот…

Варька готова была на всё, лишь бы эта дура заткнулась и оставила её в покое. Только на что «на всё»? Она не умела драться и не знала куда девать свой гнев, рвущийся наружу. Тем временем, сияющая Анжелика с изрядно потяжелевшей кепкой подошла к ней. Она встряхнула звякнувшие монеты и протянула бейсболку Варьке. Прозвенел звонок, но никто не двинулся с места, все смотрели на двух девочек. Анжелика победно улыбалась и потряхивала монетами, мол возьми, не стесняйся. Этот звон тысячекратным эхом звучал в ушах у Варьки, она с силой ударила по кепке. Монеты взлетели до потолка и звенящим дождем рассыпались по всему классу. Никто не успел отреагировать, как в дверях показалась Инесса Леопольдовна — училка по литературе.

Монеты взлетели до потолка и звенящим дождем рассыпались по всему классу.

— Это ещё что такое?

Все молчали.

— Я спрашиваю, что ЭТО такое?

— Это Берестова рассыпала.

— Варвара, это правда?

Она не знала что сказать, только открывала рот как рыба, которая оказалась на суше.

— Так, а почему никто не готов к уроку? А ну-ка все по местам!

Одноклассники с тихим шорохом разбрелись по местам. Учительница подошла к Варьке.

— Собери монеты, а потом садись.

Нет, только не это, лучше бы её выгнали или послали за матерью, только не ползать по классу, у всех на виду. Она чувствовала на себе насмешливые взгляды и слышала смешки, но не могла поднять глаза, в них стояли слезы. От отчаянья и бессилия Варька впала в механическое состояние, она двигалась, наклонялась — выпрямлялась словно во сне, мозг как будто отключился. Она не помнила как закончились уроки в этот день.

4

Крыса выгнулась дугой и тяпнула девочку за палец, Варька ойкнула и бросила её на пол. Тамара Никифоровна быстро схватила, ошалевшее от внезапной свободы, животное.

— Ты придавила живот, они этого не любят. Что с тобой сегодня?

Не дождавшись ответа, старушенция быстро сунула крысу в клетку, сняла и скомкала халат, затем выжидательно посмотрела на девочку.

— Ну-у?

Варька искренне не понимала чего от неё ждут, после нервотрепки в школе ею овладела апатия и безразличие.

— Закрой глаза.

ТамНик с силой прижала большие пальцы рук к голове девочки.

— Теперь глубоко вдохни, как-будто воздух проникает в твое тело через макушку, а не через нос. Немного задержи дыхание и затем выдохни через мои пальцы, как будто хочешь их оттолкнуть.

Варька старательно представляла всё, что ей говорили. В тот момент когда она постаралась выдохом оттолкнуть руки, ТамНик сама медленно убрала их, и тут голову наполнил яркий солнечный свет, он разогнал темноту обид и тревог.

— Не открывай глаза, пока.

Вокруг раздавались шорохи, но они не нарушали приятного покоя, который наполнил всё Варькино тело, ей казалось, что она качается на волнах океана света.

— На, — ТамНик, уже одетая, протягивала куртку.

— А опыты? Не будем делать?

— Как говорят китайцы: когда волнуешься, то и конь спотыкается. Одевайся, с таким настроением ничего делать нельзя. Идём к нам пить пуэр и болтать.

— Пуэр?

— Чай. Поторопись.

ТамНик была ужасной торопыгой, словно она хотела всё успеть или не могла себе позволить попусту терять время. Именно поэтому, она часто просто сбрасывала мешающие ей предметы на пол и никогда не тратила время на складывание вещей и бумаг. Эта немолодая женщина, которую двенадцатилетняя девочка про себя называла «бабулей» и «старушенцией», неслась по лестнице вверх перескакивая через две ступеньки. «У неё внутри, наверное, моторчик» — подумала Варька, которая не могла признаться самой себе, что ей трудно угнаться за этой реактивной пенсионеркой.

— …и я не знаю, как мне теперь ходить в школу. Я думаю, они не отстанут.

Во время всего рассказа ТамНик почти не двигалась, только её глаза задумчиво перемещались в глазницах. Варьке больше нечего было говорить и она наконец-то решилась отпить чёрной жидкости, которая была в её чашке. Чай, хоть и выглядел как кофе, имел странный непривычный вкус и запах.

— Я думаю, — наконец, важно произнесла бабуленция, — тебе нужно поступать, как делают животные. Когда они боятся, — они нападают.

В воздухе повисла пауза, Варька крепко задумалась: «Быть зверем хорошо, у тебя есть шерсть, которую можно поднять дыбом, у тебя есть зубы, которыми можно цапнуть и есть когти, которыми можно царапнуть. А у меня что? Нет, конечно, можно порычать, чтобы попугать, но боюсь, это будет лишь поводом для насмешек».

«Поберегись, я иду-у»