Варька

Марина была и вправду красивой, высокая, стройная и гибкая как лоза. Странно, что не стала строить карьеру дальше, а вышла замуж за Волина, хотя, в их городе быть балериной не слишком озолотишься, да и известность сильно не приобретёшь, это же не столица. А чтобы в столицу попасть, на сцену большого, надо связи иметь, там свои дочери, внучки и племянницы имеются. Так что возможно Марина и не прогадала, Волин мало того, что мужчина видный, ещё и перспективный. С работы Марину уходить не заставлял, ни в чем не ограничивал, единственное аборт не позволил сделать, но свою линию Марина все же прогнула и рожать отправилась путём кесарева, чтобы бёдра не разошлись. После родов планировала чуть побыть дома и вернуться в театр, няню они уже тогда могли себе позволить. Получалась идеальная картина мира, хорошо зарабатывающий муж, дочь, дом полная чаша, любимое дело. Семейные вечера, поездки к морю. Картинка не просто разбилась, а раскрошилась как мозаика, после вердикта доктора, у вашего ребёнка органическое поражение центральной нервной системы, детский церебральный паралич. Для Марины это был набор непонятных слов, что это такое и с чем его едят, даже представления не имела, но чуйка вопила, что как раньше уже не будет.

Тут интуиция Марину Волина не подвела, жизнь и правда круто изменилась, вместо любимой работы – сидение дома, встреч с подругами – реабилитация в больницах, выезда к морю – санатории для больных детей. Марина погружалась в бытовуху, стала хуже выглядеть, потускнела. Просвета в бесконечной круговерти казалось не будет никогда. Смотрела на мамочек больных детей с их вечно нечёсаными волосами, небрежной одеждой и затравленным взглядом. И буквально видела себя в них, если все будет продолжаться, то она превратится в такую же клушу.

В такие минуты Марина отчаянно сожалела о том, что не сделала аборт. Волин это как-нибудь пережить бы смог, зато она, Марина смогла быть свободной. Его жизнь мало изменилась, он продолжал ходить на работу, общался с людьми. Уходил рано, приходил поздно, играл не него с Варварой и ложился спать.

Марина понимала, что работает он как каторжный, для того, чтобы они могли оплачивать реабилитацию дочери. И опять противный червячок грыз, что если бы не Варька, все могло быть совсем по другому. Она могла быть другой.

Напряжение, обида, копились в Марине, временами она боялась что все эти чувства трансформируются в ненависть к собственной дочери.

Сбежала, Марина банально сбежала, чтобы не натворить бед. Тосковала ли она по своей семье? В какие-то моменты да, Артема она любила, да и Варька дочь все ж таки, но пожив снова полной жизнью вернуться была не готова. Пока сцена, пусть и зарубежная , и далеко не театральная ее принимала, Марина жила так, век танцовщицы короток, попросят ее на пенсию, вот тогда и вернётся в семью, там и Варька вырастет, глядишь легче будет.

А занять место Марины в семье она никому не позволит, за принадлежащее ей будет стоять до конца.

Глава 27

Припарковаться вечером поближе к калитке детского сада было нереально, все народ жалуется, что мы плохо живем, думал про себя Артём. Кое как приткнулся между двумя машинами за два дома от детского сада. Решение самому забрать Варвару из детского сада он принял в тот же день, как узнал, что его ребёнок, оказывается, посещает дошкольное учреждение. Кстати, очень интересно, как это Лене удалось оформить ребёнка без его ведома. В нашей стране обычно действует правило: «без бумажки ты какашка», тем удивительнее как это его няня, не являясь законным представителем смогла все провернуть.

Артём, выплеснув своё первое негодование, постарался мыслить конструктивно. Дочь его за время посещения детского сада поведение своё не изменила, следов побоев на ней он тоже не заметил, да и Лена навряд ли продолжала водить Варвару в детский сад, если бы над ней там издевались.

Тем не менее убедиться в том, что ребёнку в саду хорошо он был обязан. Лена ехать с ним отказалась, вечером поговорить им не удалось, с утра он ускакал на работу, думал поехать с ней вместе в сад, и обсудить все без посторонних, но Лена холодно ответила, что он в состоянии забрать ребёнка сам, авось не заблудится, приступов топографического кретинизма за ним она не наблюдала.

В детском саду перед Артемом расшаркиваться не стали. Воспитательница окинула его безразличным взглядом, отметила, что Варвара отца признала, быстро заковыляв в его сторону и расправив руки для объятий. Педагогиня коротко сообщила, что ребёнок поел, погулял, в обед поспал. Творческую работу, которую сегодня делали можно посмотреть на стенде в приемной. На этом их ликбез закончился, и она отвернулась дальше к детям.

Артёму за себя даже как-то обидно стало, он вроде не такой старый, одет прилично, не армани конечно, но и не ширпотреб с рынка, могла бы хоть для приличия улыбнуться красивому мужчине.