Варкрафт

– В Кирин-Торе, – ответил он. Проследив за взглядом Лотара, по-прежнему пялившегося на овцу, юный маг добавил:

– Это работает только на простаках. Затем парень бросил на пол мешок с мечом Лотара и его броней.

– Ваши доспехи, командующий, – сказал он Лотару. И, обернувшись к овце, пробормотал: – Извини.

Оглядевшись, маг заметил остывшую жаровню.

– Нам предстоит насыщенный день, – заметил он, сунув руку в жаровню и схватив горсть древесных углей.

Лотар тем временем торопливо облачался в доспехи. Нагнувшись, юноша начал выводить на полу круг.

– Надеюсь, что мы не опоздали, – буркнул Лотар.

– Мы не можем пойти за ними, – ответил Кадгар, поднимая голову. – Если, конечно, вы хотите спасти Азерот.

Лотар, уже стоявший у двери, развернулся на месте.

– Но я нужен моему королю!

– Азероту вы нужны больше, – парировал Кадгар. – Если хотите спасти короля, придется сначала остановить Медива.

Никогда еще Лотара не раздирали столь противоречивые чувства. В этот самый момент его лучшего друга предавал другой его лучший друг. Еще немного, и короля растопчет орда обезумевших от собственной безнаказанности зеленокожих монстров. В сравнении с этой картиной спасение Азерота казалось довольно абстрактной идеей.

Но Лотар знал, чего захотел бы от него Ллейн.

Кадгар начал произносить заклинание телепортации. Бело-голубая магия вздувалась, образуя уже знакомый пузырь. Лотар глубоко вздохнул и, вернувшись, вступил в круг. Кадгар выпрямился, собирая магию в горсть, словно он натягивал поводья коня.

– Где Медив? – спросил Лотар.

Кадгар взглянул ему прямо в лицо.

– Нам надо убить демона.

19

Она бежала всю ночь с привязанным за спиной сыном – и теперь даже она, Драка, дочь Келкара сына Ракиша, смертельно устала. Она не отваживалась остановиться, зная, что орки Гул’дана следуют за ней по пятам. Если бы она была обычной женщиной орков с обычным орочьим младенцем, они могли отпустить ее. Но она была женой вождя – и, несомненно, матерью другого вождя. Гул’дан приказал уничтожить ее клан не потому, что был рассержен. Это ее не встревожило бы: гнев выгорает или обращается на кого-то другого. Гул’дан боялся Северных Волков, а страх живет намного дольше.

Он практически умолял их присоединиться к Орде, и теперь, когда Дуротан понял всю величину грозящей им опасности, Гул’дан не мог оставить его в живых. В тот миг, когда Чернорук пришел, чтобы забрать ее возлюбленного, Дуротан умер. Даже если он все еще ходил по земле и дышал, долго ему не прожить. Ни ей, ни их ребенку. Оргрим изменил свое решение слишком поздно для них обоих. Ей хотелось плакать, восстать против коварства судьбы, крепче обнять ребенка – и умереть, прижимая его к груди. Драка страстно любила Дуротана, но по сравнению с тем, что она чувствовала к этому малютке, любовь к мужу была как походный костер по сравнению с извержением вулкана.

Она будет жить для него. Она умрет за него.

Больше Драка бежать не могла. Она слишком устала, а погоня отстала ненамного. Когда бегство привело ее к реке, и больше идти было некуда, она приняла решение. Свет нового дня отразился в воде и ярко засверкал, вызвав слезы на глазах женщины.

– Дух Воды, – задыхаясь, проговорила Драка, – я больше не могу нести своего ребенка. Они никогда не перестанут преследовать нас. Они найдут нас и убьют, если он останется со мной. Примешь ли ты мое дитя? Позаботишься ли о нем?

Драка не была шаманкой, и духи не говорили с ней, как с Дрек’Таром. Однако она слышала журчание воды – и, пока она смотрела на реку, из потока выпрыгнула рыба и снова нырнула в глубину. Из сердца Драки внезапно ушла боль. Женщина быстро сняла со спины корзинку с младенцем и забрела в ручей. Она нежно поцеловала мягкую зеленую щечку, чувствуя соленый вкус собственных слез, и опустила корзину на воду. Затем с любовью завернула ребенка в одеяло – белый квадрат ткани с вышитой на нем эмблемой Северных Волков.

«Может, кто-нибудь из человеков вспомнит, – подумала она. – Вспомнит, что Северные Волки пытались помочь им. Что… что мы погибли из-за этого. Все, кроме тебя, мой дорогой Го’эл».

Ее глаза наполнились влагой. Влагой, одной из составляющих любви. Любви к супругу. Любви к ребенку. Любви к клану. Любви к мечте о чем-то лучшем в самом сердце тьмы, праха и отчаяния.

Малыш, казалось, был удивлен. Он протянул к ней крохотные, пухлые зеленые ручки. Драка схватила один маленький кулачок и задержала в своей руке.

– Помни, – сказала она ребенку, – ты сын Дуротана и Драки, из непрерывной линии вождей.

А потом, чувствуя, как сердце разрывается в тысячный раз всего за несколько часов, она отправила сына в дорогу.

– Вода, – взмолилась она, – защити моего ребенка!

Рев, раздавшийся сзади, заставил ее обернуться. Из леса выбежал орк клана Кровавой Глазницы, однако смотрел он не на нее. Его взгляд был прикован к ребенку. Орк схватил нож, который Драка оставила на берегу, и ринулся по склону вниз, вслед за уплывающей корзиной.

Однако путь ему заступила Драка.