Варлок 9. Финал

— Ты прав, — кивнул лорд. — будет обидно споткнуться на последней ступеньке. Но не смертельно. У тебя большое будущее и уверен, впереди ждёт много побед. А насчёт убийц не беспокойся. Уверен, в ближайшее время нам ничего не грозит.

— Вы нашли заказчика? — сказать, что мы с Фридрихом удивились это ничего не сказать. — и кто это был?

— К сожалению, пока это сделать не удалось. — ничуть не смутился граф Сомерсет. — Но мои люди уже встали на след. Не пройдёт и пары недель, как я буду знать виновного. И накажу его, по всей строгости. Но это не ваша забота. Сейчас, после провала с убийством, недоброжелатель затаится, так что время есть. Спокойно готовьтесь к финалу. Мне нужна только победа, надеюсь это понятно?

— Абсолютно, — я кивнул, заставив себя выглядеть максимально серьёзно, тем более это было не сложно. — Не сомневайтесь, у нас всё получится и о лорде Сомерсете заговорят в самых высоких кабинетах.

— А если нет, ты познаешь что такое страдание, — мерзко скривился Деррик и демонстративно повернулся к отцу. — Я не понимаю, зачем мы тащим этих дворняг с собой? Ладно ещё ирлашка, его надо показать почтенной публике, но на кой нам сдался этот отброс?

— Деррик выбирай выражения. — слегка осадил его отец, но так, чисто формально. — Родерик сильный Воин, и помогает Эльвару с тренировками. Без него тот не добился бы таких результатов. Тем более что его талант организатора может принести большую пользу нашей семье.

— Благодарю, мой лорд, — склонился в поклоне Фридрих, но я был уверен, что это лишь для того, чтобы скрыть ухмылку. — Я вас не подведу.

Я же был даже благодарен Деррику. Иначе можно было забыть, что для лорда Сомерсета мы лишь инструменты, предназначенные для возвышения его рода. Причём пусть и довольно нужные, таким даже не жалко дать титул, благо по авалонской системе лорды вполне могли возводить простолюдинов в младшее дворянство, то самое джентри. Но когда они становятся не нужным или ломаются инструменты выбрасывают.

И насчёт Элизы я не обольщался. Её увлечение мной это каприз усиленный благодарностью за спасение жизни. Но любит британка только одного человека — это себя. А остальным лишь позволяет удовлетворять её желания. Я не исключение, достаточно вспомнить, что несмотря на все чувства и признания она ни словом ни обмолвилась об противоядии. Зато с восторгом расписывала как мы с ней будем жить в Лондоне когда она выйдет замуж. Что я стану её личным помощником или охранником, она ещё точно не знает, как муж решит, но я точно буду жить в её доме.

Причём про мужа говорилось спокойно, из разряда, а что такого, все так делают. Но это не удивительно, не даром же именно британцы придумали специальный термин для обманутых мужей. Даже Шекспир его использовал, а уж кому как ни ему верить в вопросах интимных отношений британской знати. Вот и Элиза ничуть не смущалась того, что собиралась наставлять рога мужу. Причём скорее всего тот будет в курсе. Я конечно, сам тот ещё ходок, иначе меня дома не ждало бы столько женщин, но такая свобода нравов для меня была уже перебором. Впрочем, мне с ними детей не крестить, пусть делают что хотят.

В машине ненадолго воцарилась тишина. Мы с Фридрихом молчали в тряпочку и не потому что нам сказать было нечего, просто это либо не имело смысла, либо могло поставить под удар нашу миссию. А на мысли остальных мне было плевать с колокольни. И чем ближе мы подъезжали к древней резиденции королей Авалона, тем выше она становилась. Вот за Петра я беспокоился, но был уверен, шаман не подкачает.

Последние три дня он сидел в самой настоящей осаде, отбиваясь от агентов МИ-5, правда пока ещё словесно, но дальше всего можно было ожидать. А тут ещё либерократцы зашевелились. Эта психованная Мэри-Джейн заявилась к Нине, начав выспрашивать обо мне. И вроде как даже удалось её обмануть, подсунув фальшивое сансарное эхо печати Большой игры, но Серафим в этот же день зафиксировал ещё минимум четыре крупных возмущения, по которым меня пытались запеленговать.

Заклятые друзья всполошились, и пусть конкретное местоположение им пока вычислить не удалось, но это был вопрос времени. Которого у нас соответсвенно почти не осталось. И так было чудом, что мы не спалились почти за целый месяц, дальше тянуть возможности не было. Если в дело вступили североамериканцы, значит то, что узнают они, тут же станет известно и кузенам.