Варлорд. Темный пакт

«С самого момента рождения», значит. Получается, что обнародованное завещание князя стало сюрпризом для Канцелярии, но никак не для конторы – мысленно усмехнулся я. Вот ведь… как их там этот обреченный называл? Фээсбэтмены, как есть.

Обреченный – это Степа, если что. За Олегом должок ему немалый остался. Олег в другом мире, так что отдавать мне придется по собственному разумению.

– Вы дворянин с правом на собственный герб, – прежним мягким тоном произнес граф Безбородко, бросив очень короткий, но весьма говорящий взгляд на оппонента. – Для аристократа даже мысль о перспективе тесного сотрудничества с подобной организацией…

Граф не договорил, но в его тоне слышалось ледяное презрение действительного императорского чиновника к шпикам из жандармского ведомства.

Да они меня уговаривают! – пришло неожиданно понимание. Получается, мне сейчас необходимо сделать выбор между императорской службой и обучением и карьерой под эгидой федералов?

Картина все более прояснялась. И сейчас я понял, почему именно я в этом теле, а не отчаливший к моим (вот обидно до сих пор) накоплениям парнишка. Опекун, отец, право на герб – информация, которая шокировала бы Олега, для меня шла фоном. Биологический отец, опекун, неизвестная мать – это были абсолютно чужие люди. В размышлениях я сосредоточен сейчас только на личной выгоде, и лишние эмоции мне не мешают. Но показывать полное безразличие было бы неправильно, поэтому я решил взять паузу за счет естественных вопросов.

– Кто моя настоящая мать и где она сейчас?

– Вашу мать звали Надежда Иванова, – ответил ротмистр. – Она из мещан, являлась одной из самых сильных одержимых в мире. Была представлена ко двору, имеет государственные награды и привилегии. По принятой ранее как основной версии, Надежда не смогла справиться со своим даром и почти сразу после вашего рождения покончила жизнь самоубийством, наложив на вас заклинание слепка души.

Демидов сделал паузу и, глядя жестким взглядом – не обратив внимания на откровенно предостерегающий жест графа, продолжил:

– Информация о связи Надежды с князем Петром Алексеевичем стала широко известна в узких кругах совсем недавно – после публикации его завещания. И считаю нужным предупредить – будьте готовы, что о смерти вашей матери циркулирует большой спектр самых разных слухов.

После слов ротмистра тайный советник поджал губы и коротко глянул на оппонента – с выражением, не предвещающим тому ничего хорошего. Демидов на графа Безбородко не посмотрел, но настрой точно почувствовал – я заметил это по его блеснувшему сталью взгляду.

Сам я в это время думал о том, что моя биологическая мать могла ведь и не самостоятельно отойти в мир иной. Из-за невозможности контролировать одержимость или из-за того, что стала неудобной фигурой для «моего» отца или для его политических противников. Или противников неполитических… да, дела.

С каждой фразой, с каждой крупицей знаний я словно делал шаг вперед по натянутому над пропастью канату. Впереди густая мгла – неизвестно, получится ли выйти на твердую землю. И развернуться теперь никак – вперед и только вперед.

После всего услышанного мыслей о том, что можно попробовать откосить и забыть, как страшный сон, даже не появилось. Каждый одаренный (или одержимый) – это ценный государственный актив. А уж если я в числе известных в мире лишь одиннадцати уников, то любая моя попытка попросить: «Дяденьки, а можно мне просто пойти домой» – закончится вполне обыденно и печально. Или, наоборот, очень даже нетривиально – вполне может быть. Но в том, что закончится плохо, – сомнений нет.

Тайный советник и специальный агент между тем внимательно на меня смотрели.

Императорский чиновник сохранял беспристрастный вид, но я – с удивительной ясностью усилившейся эмпатии, чувствовал его недовольство. Причем направленное не на внешний раздражитель, а больше вглубь – тайный советник был раздражен как будто даже самим собой.

Всего несколько секунд размышлений, и я понял почему. В привычной графу Безбородко системе координат жандарм из ФСБ не стоил даже толики его внимания. Где Собственная Его Императорского Величества канцелярия – и где какой-то шпик, тем более всего лишь ротмистр – это же абсолютно разные, несопоставимые уровни.

Готов поспорить, что граф Безбородко прибыл сюда, на территорию, – не ради меня. Вчера я видел его в другом, явно парадном, мундире, и, скорее всего, его визит в протекторат случайно совпал с операцией по моему освобождению.

Тайный советник – мужик явно непростой. На этой должности ответственность серьезная, и ум немалый нужен, это не министр культуры и спорта. Но сейчас он явно совершил просчет. И, видя, что я не завилял хвостом только от одного упоминания перспектив герба и императорской гимназии, явно не знает, что делать. Ну не уговаривать же меня на глазах у оскорбительного молодого жандарма из ФСБ?