Варлорд. Темный пакт

В ночной беспокойной полудреме в голову лезли самые разные мысли. К примеру, о том, что в полки лейб-гвардии Российской Империи новобранцев отбирали по внешнему виду. В Семеновский – высоких голубоглазых блондинов, блондинов невысоких и курносых (!) – в Павловский, брюнетов покрасивее лицом – в Измайловский, пострашнее – в Гренадерский, а, допустим, в Московский полк забирали рыжих.

Традиции отбора сохранились? Или просто совпадение, что за неполные восемь часов все сопровождающие меня нижние чины ФСБ одинаковы ростом, манерой поведения и телосложением? А если не совпадение, то их отбирают при приеме на службу, специально выращивают или уже корректируют хирургически после отбора?

«Генетика. Евгеника» – вспомнил я слова Астерота. «Генетический паспорт» – как вживую прозвучал обрывок фразы Демидова из недавнего разговора. «…Уже в шестидесятых годах двадцатого века уровень жизни этого измерения достиг…» – вновь Астерот.

Я попал в сословный мир, в котором не было слома колониальной системы. Это уже самостоятельный вывод, тут же продолженный логической цепочкой: при непрекращающихся локальных конфликтах, войне по всей периферии первого мира здесь не было великих потрясений. И здесь невозможно перемещение по социальной лестнице так, как у нас – когда в двадцать ты продаешь ваучеры у проходной завода, а в сорок уже решаешь, как будет жить страна. Вернее, возможно – но не на потоке.

Интересно, рост, вес и внешние данные закладываются при зачатии?

В полудреме, как это часто бывает, лезли в голову казавшиеся гениальными мысли. Потом уже, с пробуждением, они могут показаться глупыми, но, глядя в иллюминатор, я упивался своей догадливостью. Ведь если, к примеру, задать всем членам какого-то сословия определенные рост и телосложение, можно экономить государственные деньги путем единообразия размеров формы и амуниции. Тем более что здесь корректировка генетического кода не запрещена, как в нашем мире.

Пока мы переходили по бетонке взлетно-посадочной полосы от одного бизнес-джета к другому, я даже головой помотал, пытаясь очистить голову. И недоумевая, к каким безумным выводам пришел во время короткого полета.

Сказывалась прелесть новизны – любая мысль или незначительная деталь уводила меня в такие дебри рассуждений и предположений о незнакомом мире, что избавиться от них было далеко не просто.

Когда взлетали и под крылом мелькнул удаляющийся аэродром на фоне заалевшей полосы рассвета, смог немного разгрузиться. Несмотря на темноту во время перелетов, я примерно ориентировался – запутывая следы, меня прокатили по всей европейской части России, перевозя из одного аэропорта в другой.

Предпоследним пунктом отправления стал железнодорожный вокзал Царицына, куда меня доставили под утро. И откуда на скоростном поезде я должен был отправиться в Елисаветград.

На вокзале, покинув микроавтобус с немногословными комитетчиками, предварительно был нагружен краткими, но емкими инструкциями. И когда за спиной захлопнулась дверь, впервые оказался предоставлен сам себе. Наверняка за мной присматривали, конечно, но к взгляду большого брата я и в своем мире привык, так что даже не думал об этом.

Оставшись наедине с окружающим миром, испытал сразу три потрясения.

Первое – на вокзале не было некрасивых людей. Тихая российская провинция встретила меня так, словно на улицы Царицына выпустили калифорнийскую массовку сериала Спасатели Малибу.

Оглядываясь вокруг, я понял – в этом мире мы стали не только красивее одеваться, но и просто стали красивее. Вернее, нет, не так. Женской красотой и в моей старой России никого не удивишь, а вот здесь просто не было некрасивых людей с внешними дефектами – слишком низкого, высокого роста, с непропорциональными фигурами и неправильными лицами.

Второе – вокруг был повсеместный бизнес-класс.

Я привык к цивилизации. Вернее, к ее благам. Последние пятнадцать лет у меня был неплохой доход, позволяющий в обмен на упорную работу обеспечивать себе комфортный уровень жизни. Здесь же… я почувствовал себя так, словно купил горящий пакетный тур за копейки на Черное море, а привезли меня в лакшери отель на Карибах.

Оглядываясь по сторонам, я смотрел и удивлялся небольшим деталям, подчеркивающим плюсы от обладания подданством или гражданством Конфедерации. Дьявол кроется в деталях, а вокруг деталей было множество – непривычная ненавязчивость таксистов, повсеместная чистота и организованность навигации и общественных пространств, широкие улицы и удобные пешеходные зоны. Как следствие – кажущаяся немноголюдность. Да всеобщая вежливость, в конце концов. Высокий уровень жизни просто не допускает в себя образ жизни низших социальных страт. Тем же, кто хотел с этим поспорить, всегда были готовы ответить полицейские. Особого рода потрясение я испытал, увидев на лице стража закона приветливую улыбку, когда он терпеливо объяснял что-то испаноговорящему туристу. Непринужденно улыбающийся при исполнении патрульный полицейский – одно это вызвало у меня культурный шок.