Варлорд. Врата Тартара (СИ)

Этот танцующий отморозок каким-то образом вскрыл городскую полицейскую систему, аналог RecFace, работающей в протекторате. Видимо, ночью ему тоже не спалось, как и мне. Штука, конечно, весьма интересная, но мне сейчас не нужная - оценил я его работу, отключая пока все доступные режимы. Оставил лишь предоставляемую информацию от туристического гида, и то выбрав самый минимум.

За то время, пока знакомился с дополнительным интерфейсом, мы уже прошли по Гороховой до Садовой. Потом дошли до Невского, прошлись по главной городской перспективе и повернули на Литейный. Нам нужна была Мариинская больница, где находилось отделение, работающее с одаренными. Переоборудовано оно было из «Глазной лечебницы», куда в начале двадцатого века привозили людей, у который в глазах начал появляться магический отсвет. Ну да, если мыслить логически, куда таких пациентов везти, кроме как не в глазную лечебницу?

Мариинская больница, в которой я когда-то лежал, выглядела вполне привычно. Может чуть более строго, но и сам местный Петербург выглядел в целом более строго чем знакомый мне. И здесь встречающая прибывших на Московский вокзал гостей города аляповатая вывеска «ВТБ Город-Герой Ленинград» была невозможна в принципе. Не потому, конечно, что здесь Петербург не был Ленинградом, а потому что чиновник, решивший совместить огромную рекламу и приветственную надпись с названием города на одной из главных его площадей, быстро отправился бы в компанию к продавцу бананов.

Что-то часто я стал бананы вспоминать, не к добру это – оборвал я себя.

У больницы заметил единственное сильно бросавшееся в глаза отличие. Прямо напротив фасада главного здания стоял памятник усталого немолодого мужчины в мундире. Мое внимание он привлек потому, что во время гуляния по городу во время белых ночей, именно лавочки рядом с местом, где сейчас стоял памятник, мы часто использовали чтобы посидеть, пообщаться и отдохнуть. Но на моей памяти здесь даже постамента не было, только небольшой газончик. Когда я засмотрелся на статую, Анастасия как-то вдруг заволновалась. Для меня это оказалось неожиданностью, и я воспользовался туристическим интерфейсом. Памятник оказался принцу Ольденбургскому, от перечисления всех титулов и должностей которого зарябило в глазах. Мазнув взглядом, убирая информацию, я решил вернуться к этому вопросу позже.

В больнице все прошло довольно долго, муторно и неожиданно буднично. С одаренными работали одаренные, и неприятным сюрпризом для меня стало отсутствие услужливой предупредительности персонала, к которой я, если честно, уже успел привыкнуть.

Анастасия осталась ждать во дворе, для местных же работников я авторитета особого не представлял – в отличие от аристократии Елисаветграда, которая гораздо более полно обладает локальными слухами.

Так что я переходил от одного кабинета к другому, как на банальном медосмотре – с меня сняли антропометрические данные и просто взяли кровь, прежде попросив вручную заполнить три подробных анкеты и ответить на вопросы для диагностической карты. Я только нос недоуменно почесал, вспомнив описания того, как организована процедура создания филактерия во время инициации. В итоге получив безо всяких поздравлений и напутствий бумажное свидетельство об инициации - в копию к электронному, я покинул кабинет чопорной медсестры, без особого пиетета убравшую в безликий ящик пробирку с моей венозной кровью.

Выйдя из больницы, мы с княжной не сговариваясь направились гулять по городу. Сначала через Жуковского и Лиговский дошли до площади Восстания, которая в этом мире называлась Знаменской. Привычная гостиница «Октябрьская» также осталась «Знаменской». Вокзал, кстати, неожиданно оказался не Московским, а Николаевским. А я даже и не знал, что его переименовывали. Но самым главным отличием было то, что вместо обелиска «Городу-Герою» в центре площади возвышалась триумфальная арка, возведенная в честь победоносного окончания Великой войны.

Обойдя площадь по периметру, направились по солнечной стороне Невского уже в обратную сторону, к Дворцовой площади. Очень неспешным прогулочным шагом часа за полтора прошли весь Невский и решили пообедать. По настоянию княжны направились в «Caf'e de Paris» на Конюшенной с, по-моему, аутентичной вывеской «A. C-U-B-A-T» из древних электрических лампочек. Первая светящаяся вывеска в городе, как сообщила мне настроенный на сообщения о знаковых местах и событиях туристический гид. Еще успел мельком увидеть справку со стандартным набором информации об исторических личностях, посещавших сие заведение, популярное у самых высоких гостей, вплоть до императорской семьи, перед тем как снял очки. А снял потому, что заходить в такое заведение с подобным девайсом как понимаю не принято, о чем мне подсказал говорящий взгляд Анастасии.