Варшавская вендетта

— Тогда я не мог сложить эти факты. Ведь что говорил отец, вспомнил лишь теперь, после того, как амнезия прошла. Поэтому я поверил его объяснению и не задавал лишних вопросов. А Людвиг тогда сказал, что папа якобы доверился не тем людям, неграмотным аналитикам. Или просто мошенникам. И вложился в провальный проект, после чего потерял много денег. Но правильных выводов все равно не сделал и провел кампанию по расширению своего производства. А на дворе был кризис, и вкладывать средства и тем более расширяться было рискованно. Вот папа и потерял большие средства в одночасье. А потом, чтобы покрыть дефицит, взял огромный кредит в коммерческом банке под большие проценты. И дядя рассказывал, что ему пришлось продать много ценных вещей, часть недвижимости и автомобилей, чтобы фабрики остались на плаву и не пошли с молотка за долги. А еще Людвиг любил повторять, что ему пришлось вкладывать все средства, что он смог найти, включая собственные. И я ему верил, тогда это звучало логично вроде. И вполне правдоподобно.

— Да, история продуманная. И самое главное, взята из жизни. В те годы так действительно разорился не один предприниматель.

— Да, но теперь я знал, что Людвиг — лжец еще тот. И был готов его уличить.

— Поэтому, прежде чем действовать, мы провели полный аудит на предприятиях, — добавил Ян, — и выяснили, с помощью цифр доказали, что фабрики никогда не были на гране банкротства. У предприятий не было дефицита, и отец Марека никогда не делал рискованных вложений. То есть весь его рассказ был ложью от первого слова до последнего.

— Это ясно.

— Именно, я должен был раньше догадаться! Отец при жизни не продал ни городскую квартиру, ни одного автомобиля из коллекции. И каждый праздник дарил маме новые драгоценности! Человек, у которого финансовые трудности, так не поступает! Он просто не сможет вести прежний образ жизни!

— Эта ошибка извинительна. Ты был маленький, а Людвиг — прожженный лжец. Плюс амнезия добавилась. Конечно, он сумел тебя убедить! Заметь, не тебя одного, а и всех окружающих! Ведь Людвигу должны были задавать вопросы люди, входящие в один круг знакомых с братом. И он тоже врал им! А они верили.

— Может быть, ты и права, — задумчиво пробормотал Марек.

— Конечно, права. Но, кажется, мы не-много отклонились от основной темы. Ты забыл все, что было до гибели родителей. Но с Людвигом и Ядвигой прожил много лет. Как они относились к тебе все это время? И как они относились друг к другу?

— Прежде чем я продолжу рассказывать, вы должны понимать одну вещь. Мое состояние тогда было не совсем нормальным. Я был словно прибит пыльным мешком по голове, понимаете? Не просто забылась, покрылась темной пеленой вся моя прошлая жизнь. И несколько месяцев, думаю, больше полугода после смерти родителей, я едва осознавал себя самого и помню очень плохо события тех дней. Но сейчас, когда я старался вспомнить и проанализировать, то понял, что родственники в тот период настороженно за мной наблюдали. Следили, словно пытались понять, как я себя буду вести.

— Или, может быть, старались вычислить, не симулируешь ли ты случайно амнезию?

— Да, именно, ты, Женя, снова права! Я только сейчас это до конца понял. Но Людвиг мне постоянно задавал разные вопросы, словно невзначай. Говорил что-то типа: «А ты помнишь, какой вкусный торт был на твоем прошлом дне рождения?» Или: «Я забыл, на каком курорте вы с родителями провели прошлый отпуск?» И так далее. Я старался, думал, вспоминал, но растерянно пожимал плечами, когда понимал, что ответа у меня нет. Но он продолжал испытывать меня неустанно. И эти вопросы всегда были исподволь, но вроде бы к месту.

— Полагаю, ты прошел все испытания, уготованные родственниками?

— Видимо, да, раз остался в живых. Со временем они решили, похоже, что я не опасен.

— Похоже на то.

— Родственники лгали мне. И притворялись на протяжении многих лет. Но относились они ко мне нормально, похоже, «в рамках легенды», если так можно выразиться. Они меня не морили голодом, не ущемляли, в необходимом не отказывали, правда, у меня даже игрушки были. Не слишком много и не самые роскошные, но все же. Правда, о долге отца мне напоминали регулярно. Но тем не менее меня не били, не унижали, ничего такого. Я рос тихим, послушным мальчиком, покладистым. Особых хлопот родне не доставлял, занимался уроками и музыкой, много читал. И никогда не бунтовал открыто, по крайней мере, пока не повзрослел. Потом, когда я начал зарабатывать собственные деньги, Людвиг выставил мне огромный счет за содержание и якобы за долги отца. А Ядвига взяла меня под полный контроль в финансовом плане. Но я все равно умудрялся хитрить, хотелось располагать хотя бы частью собственных средств.

— Помню, — я усмехнулась. — Планируя побег, ты арендовал коттедж на берегу озера и купил яхту, с помощью которой мы покинули страну. И с Ядвигой мне встречаться доводилось и сложить о ней собственное мнение тоже. Это склочная, жадная и корыстная тетка. А какой Людвиг? И как он относился все эти годы к жене, любопытно?

Марек ненадолго задумался: