Варшавская вендетта

Пришлось напомнить, какое это неприятное чувство, когда чужие руки смыкаются на твоем горле. Как они сдавливают все сильнее и сильнее, и несмотря на усилия, в легкие поступает все меньше воздуха. А мозг постепенно отключается, и сознание покидает измученное тело.

В конечном итоге, Марек насупился, заявил, что все понял. И поедет со мной без дальнейших разговоров. И что он готов слушаться и без прозрачных намеков и ненужного запугивания.

Я заверила его, что сегодня мы не станем проводить в отделении целый день. Просто узнаю свежие новости, поучаствую в допросе задержанного парня. Может быть, нам повезет. И полицейским удастся хоть что-нибудь выяснить о злоумышленнике. А у нас, в свою очередь, получится напасть на след его работодателей.

Но в полицейском участке меня ожидало жестокое разочарование. Еще при входе в организацию я поняла, что произошло нечто неординарное. Так как заметила излишнюю суету и нервозность.

Дежурный отказался пояснять, что происходит, но все же пропустил нас в здание. И мы прошли в кабинет лейтенанта.

— Доброе утро, пан следователь, — с этими словами мы зашли вовнутрь.

Причем Марек лишь только кивнул и досадливо поморщился.

А лицо лейтенанта, словно в зеркальном отображении, повторило гримасу Марека. А потом он буркнул:

— Не такое оно уж и доброе, это утро.

— Я так понимаю, что-то случилось?

— Именно. Пожалуй, как раз то, что вы вчера предсказывали, ясная пани.

— То есть? Мы лишились пленника? Но что именно произошло?

— Злоумышленник умер в камере. Как показала предварительная экспертиза, покончил с собой.

— Каким способом? — От вопроса к вопросу мой голос становился все мрачнее.

— Он раздобыл где-то гвоздь и вскрыл себе вены. Охранник думал, что задержанный просто спит. В общем, когда они кинулись оказывать помощь, уже было некому, парень умер. И ничего не расскажет. Не ответит ни на единый вопрос, — снова поморщился следователь.

— Досадно, — я немного помолчала, — а вы уверены, что он это сделал сам?

— Уважаемая пани, вы сейчас намекаете на коррупцию в наших рядах?! — немедленно взвился полицейский.

— Не нужно кипятиться. Это было всего лишь предположение, которое стоит про-верить.

— Мы обязательно проверим, — буркнул лейтенант. Потом немного помолчал и добавил: — Кстати, ваш послужной список впечатляет. Честно говоря, не ожидал ничего подобного.

— Вы навели справки? Замечательно. Значит, будем сотрудничать?

— Но, насколько я понял, вы желали участвовать в допросах подозреваемого. А теперь, когда его нет, не знаю, в чем именно может состоять наше сотрудничество?

— Я помогу вам с расследованием.

— Честно говоря, я полагаю, что мы здесь зашли в тупик, — понуро кивнул лейтенант, — и я просто не представляю, с чего можно вообще начать.

— Давайте начнем с самоубийства этого парня. Полицейских, что дежурили сегодня ночью, полагаю, допросили?

— Да. Говорят, что посторонних не пропускали, сами никуда не удалялись, в камеру задержанного не заходили.

— Это понятно, что так говорят. Нужно проверить их слова. Например, что показали камеры видеонаблюдения?

— Камеры имеются только в коридорах. Изоляторы временного содержания ими не оснащены.

— Хорошо. И что на тех камерах, что в коридорах? Слова сотрудников подтвер-дились?

— Наверное, да.

— То есть как это: «Наверное»? — слегка опешила я.

— На двух основных камерах повреждена запись. Несколько часов видео не сохранилось.

— Но тогда как раз стоит предположить обратное. Что слова сотрудников могут быть ложью. И допросить их еще раз или даже несколько раз с давлением. Чтобы добиться правдивых показаний.

— Этим займется служба внутренней безопасности.

— Конечно, не стану вмешиваться. Мне только хотелось бы знать результаты.

— Когда будет что, я сообщу, — с полупоклоном заверил лейтенант.

— Хорошо, буду вам признательна. Вернемся к незнакомцу, что напал на пана Збигнева. Его личность удалось установить?!

— Нет! Каким образом, интересно знать?!

— По отпечаткам пальцев! Их нет в базе данных?!

— Выяснилось, что у молодого человека вообще нет отпечатков!

— То есть как?!! Сведены?!

— Да, медики говорят, что давно, много лет назад, сведены предположительно кислотой!

— Понимаю, — медленно и многозначительно протянула я.

— То есть вы сейчас намекаете на то, что молодой человек был наемником? Сотрудником какой-то организации?! В которой провал равнозначен смерти?! Поэтому он с собой покончил?!

— Или покончил, или помогли. Но, в принципе, вы верно все поняли.

— Это уму непостижимо! И мне кажется, что вы преувеличиваете. Но, с другой стороны, вы как-то поняли все! И притом еще вчера?! Вы ведь об этом пытались меня предупредить, когда настаивали на немедленном допросе парня?!

— Я лишь предполагала нечто подобное.

— Но с чего вообще вы сделали такие выводы?

— Это было видно по уровню подготовки. По физической форме, в которой находился парень. Потом еще татуировка.

— Что за татуировка? — искренне изу-мился следователь.