Варшавские тайны

Вадбольский настаивать не стал. Из коридора позвали дежурного по полку. Через четверть часа все наличные офицеры были собраны на плацу учебной команды. Лыков быстро обнаружил среди них двух своих вчерашних обидчиков. Поручики перетрусили. Их командир и старший полковник готовы были землю рыть перед скромным штафиркой — что же это такое?

Поручиков привели в кабинет князя, и тот сказал, едва сдерживаясь:

— Приказываю ответить на вопросы, которые сочтет нужным задать коллежский асессор Лыков. Ну, а когда он уйдет, между нами состоится другой разговор…

Офицеры окончательно смешались, от вчерашней их наглости не осталось и следа. Алексей сделал каменное лицо — пусть получат урок.

— Не стану касаться вашего вчерашнего поведения. Насколь ко оно соответствует чести русского офицера — вам разъяснит начальство. Поговорим о другом. Штабс-капитан Сергеев-третий, в компании которого вы вчера пировали, сегодня поутру найден убитым.

— Как убитым? — воскликнул тот, что повыше и позадиристей, поручик Шеховцов.

— Убитым или мертвым? — уточнил, побледнев, второй офицер, поручик Мартынов.

— Живот распорот от диафрагмы до паха. Внутренности, естественно, вывалились. Штабс-капитан пробовал запихнуть их обратно руками… Это была очень мучительная смерть.

Все офицеры, не сговариваясь, перекрестились на икону в углу.

— Когда и где вы вчера расстались?

— Тотчас после… ну, той сцены во дворе, — ответил Мартынов и покосился на полкового командира. Тот немедленно показал ему кулак, и поручик воспрянул духом. Видимо, характер у князя был отходчивый.

— Куда направился штабс-капитан?

— Он вчера был при деньгах, — заявил Шеховцов. — Впрочем, Сергеев-третий всегда при деньгах. Откуда только берет? Мы с Мартыновым поняли, что… перегнули палку. И решили вернуться в полк. А он сказал: нет, я еще не набесился! Звал и нас. Сказал, что пойдет к Ванде.

— Кто эта Ванда?

— Понятия не имею.

— А вы, Мартынов?

— Тоже. Мы только второй раз так загуляли с Сергеевым. Он… недалекий. И неприятный. Особенно как выпьет.

— Зачем же вы водились с таким человеком?

Поручики промолчали.

— Деньги, всё деньги… — сокрушенно пробормотал батальонер. — Жалование поручика со столовыми и квартирными — пятьдесят три рубля! За вычетами остается вообще тридцать пять. Как хочешь, так и живи… А погулять охота, пока молодой. Я хоть и полковник, иной раз тянет целковому голову свернуть.

Неожиданно Иванов оторвался от протокола и сказал:

— На Иерусалимской аллее есть шикарный ресторан, назы вается «У Ванды».

— Действительно шикарный? — почему-то шепотом поинтересовался Шеховцов.

— Не знаю. Не был. У меня жалованье — двадцать пять рублей.

Повисла неловкая пауза, которую прервал вопросом Лыков:

— Что имеете сказать о круге знакомых покойного?

— Спросите об этом в Александровской бригаде, — с вызовом ответил Шеховцов. Алексей вспомнил, что и в подворотне он вел себя более развязно.

— Ваш характер, поручик, я уяснил еще вчера. Вы были достойным напарником вздорного скандалиста Сергеева.

— Я не позволю…

— Молчать! — рявкнул командир полка.

— Тут решается, оставаться ли вам в офицерах, — продолжил Лыков, — а вы интересуетесь репутацией ресторана «У Ванды».

— А что мы такого сделали? — возмутился поручик. — Ну, поставили на место полячишек! Пусть знают! А то совсем распустились, не хотели обслужить.

— Еще вызвали на дуэль русского, что решился прекратить ваше хамство. А когда тот пригрозил, что отделает всех на кулачки, хотя бы вас и трое, — что тогда случилось?

В кабинете наступила тишина, зловещая и тягостная. Моло дые офицеры, красные от стыда, переминались с ноги на ногу. На Мартынова вообще жалко было смотреть… Наконец Вадбольский скомандовал:

— Выйдите за дверь и ждите, когда вас позовут.

Поручики удалились в коридор. Князь смотрел на Лыкова, в глазах его смешались злость и сожаление.

— Что делать, Алексей Николаевич? Знал я, что Шеховцов беспокойный, но чтобы такое… Бурбон! Прогнать бы его из полка, да Мартынова жалко! Скромный и порядочный, готовится к поступлению в Академию Генерального штаба. И в полуроте у него ажур. Но нельзя за один и тот же проступок первого выгнать, а второго оставить!

— Нельзя, — согласился Лыков. — Но это, князь, в вашей власти. Я обещал, что не буду давать хода вопросу об их поведении, и обещание свое выполню. А вы возьмите бурбона на заметку. Если он сейчас ничего не понял, то и не поймет никогда. И снова по характеру вляпается. Тогда уж гоните без жалости.

— Спасибо вам, Алексей Николаевич. За понимание и что честь полка бережете, хотя мы вам никто. Эх, молодежь-холостежь… Андрюша, позови этих!

Поручики вернулись, тревожно глядя на князя.

— Господин Лыков обещал нам с полковником Первухиным не подавать рапорта о вашем проступке. Ему некогда заниматься кляузами, он убийц ловит… И еще он просил за вас перед нами. Выставил ту сцену в подворотне, когда вы драпанули, как зайцы, в приличном свете. Защищает.

Офицеры молча покосились на сыщика.

— Кстати, чтоб вы знали, на кого замахнулись, — продолжил князь. — Господин Лыков — георгиевский кавалер за турецкую войну!