Варвар

Гунны (и германцы) поднялись на кручу и быстро зашагали в сторону горевшей крепости. Здесь, у реки, остался один гунн – тот самый, что так ловко управлялся со стрелами. А теперь он вытащил из-за пояса узкий, чуть кривоватый кинжал.

Амбрионикс презрительно скривился – он не боялся смерти и, зная германскую речь, хорошо понял, что приказал рыжий главарь. Что ж, смерть, так смерть… Глезию вот только жалко. Так толком и не познакомились. А, видно, хорошая девушка. Могли бы с ней стать друзьями… и даже более того…

– Ну, что же ты? – юноша гордо вскинул голову. – Воткни же свой нож в мое сердце, гунн, и будь ты проклят, как и все ваше поганое племя! Ну? Чего же ты ждешь? Или, может быть, хочешь перерезать мне горло, как это когда-то уже пытался сделать один недобитый друид?

Молодой гунн не сказал ничего. Ни один мускул не дрогнул на его смуглом лице, бесстрастном, словно у греческой статуи. Просто сверкнул в тусклом утреннем солнце клинок…

И Амбрионикс внезапно ощутил свободу!

Стягивающие его путы упали, а гунн толкнул его в грудь, в реку, и сказал лишь одно слово:

– Беги!

Эта широкая река, окруженная заливными лугами, мощными известняковыми утесами и крутыми, поросшими угрюмыми лесами холмами, чем-то напоминала Радомиру Волгу. Столь же величаво неторопливое течение, на излучинах так же плещет крупная рыба… ага – вот снова! Юноша повернул голову:

– Ну, что там наши рыбаки, Иксай? Еще не пришли?

– Нет, господин.

– Сколько раз тебе говорить? Называй меня вождем. Или, как готы – хевдинг.

– Слушаюсь, го… хевдинг. А за рыбой не так уж и давно отправились. Пока еще вернутся.

– Что ж, подождем. Правда, лучше б они заодно поискали проводника.

– Они сказали, что поищут. Серый Карась сказал.

– Ну, раз Серый Кара-а-ась… – качнув головой, вождь посмотрел вдаль. Карасю можно было верить, если он что и говорил, то, как правило, делал, не то что балабол Скорька Заячьи Уши. Тот уж много чего мог наболтать.

Хотя, с другой стороны, Раду куда приятнее было иметь дело со Скорькой, парнишкой хоть и болтливым, да незлобивым, нежели с тем же Карасем или Горностом – вот уж, поистине, два сапога пара, хоть Горност и не такой опытный, как его дружок. Князь давно замечал – не очень-то они были им довольны, пару раз Карась даже прямо призвал добыть по пути добра и женщин – пограбить хотелось, снасильничать, удаль свою молодецкую показать, а заодно нажиться да предаться похоти, как и положено воинам в далеком походе. А Радомиру не до того было, да и не очень-то хотелось грабить и жечь, честно сказать. Вот и невзлюбили его дружинники – не все, но Серый Карась с Горностом – точно.

– Велишь разложить костер, вождь? – тихо осведомился Иксай.

Не оборачиваясь, Радомир махнул рукой:

– Да, разжигайте. Скоро вечер, а до темноты они точно придут.

Поклонившись, парнишка тихо скрылся за деревьями, где на небольшой поляне был разбит лагерь. Двадцать человек – вся дружина Радомира, явившаяся на зов Аттилы – никак не могла отыскать своего конунга. Да и не мудрено – тот то грабил североиталийские города, то вдруг подался в Галлию, то вроде бы засобирался к ромеям. И где его сейчас черти носят, вернее, где будут носить – предсказать никак не возможно.

Опасаясь нарваться на превосходящие вражьи силы, дружинники шли осторожно, таясь, на большие – здесь, в Галлии, их называли «римскими» – дороги не лезли, если только по ночам, да и то крадучись. Селения – как ни щурились презрительно Карась с Горностом – старательно обходили, как и мелкие города, а крупных по пути что-то покуда не попадалось, не считая тех, что в Паннонии. Через нее ведь и шли, да вот только Аттилы там не оказалось, да и никого из старых знакомых. Остальные же смотрели на Радомира и его воинов косо – явились, мол, неизвестно откуда и неизвестно зачем. Поди проверь – кто такие? А с подозрительными что нужно делать? Правильно – убить, тут и думать нечего. Классический стиль: нет человека – нет и проблемы.

По этой-то причине Радомир с дружиной, спешно покинув Паннонию, отправились на поиски войска своего непредсказуемого сюзерена. Вот сюда, в Галлию, вдоль реки Лигер, так напоминавшей Родиону Волгу, которую честно сказать, он и видел-то всего раз в жизни, в детстве еще, на туристском слете.

Недавно встреченные в горах пастухи отвечали на все расспросы уклончиво и позже не врали – ну, откуда они могли точно знать, где сейчас гунны? Махали руками – где-то там, вниз по реке, ближе к Генабуму… или, может, чуть дальше. Там же и готский король Торисмунд – поспешил на помощь расселившимся в среднем теченье Лигера аланам. Нет так им помочь стремился, как ослабить воспрянувшего из пепла Аттилу, битву на Каталаунских полях еще не забыли, и двух лет не прошло.

Местность вокруг простиралась холмистая, незнакомая, хотя Радомир и бывал раньше на Луаре – Лигере-реке, но только у Генабума, а не здесь, куда как выше. Наверное, надо было туда и идти, к Генабуму, все же большой город – уж там-то точно кто-то что-то да слышал, а, может, и раньше что-то узнать удастся, на все божья воля.