Варвар

Впрочем, Гельвецию сейчас было не до жестов – ситуация с этими гостями-гуннами была гораздо более зловещей, нежели казалась. Пришельцев мало – наверняка их уже заметили, возможно – да и скорее всего – уже была стычка и не одна. А молодому битуригу что-то от них надо, что-то свое, в данный момент не очень важно – что. Главное, судя по всему, пришельцы ему доверяют, вынуждены доверять, похоже, что больше и некому. Это хорошо, очень хорошо, парня можно использовать… нужно использовать, тем более он на все согласен. Свой! Но, вот почему-то связался с чужаками… А может, убить их всех от греха подальше?! Можно… В другие, более спокойные времена Гельвеций так бы и сделал, потом замолил бы грех – не такой уж и великий. Чай, не родичи и не соседи, чужаки из дальнего далека – хуже врагов извечных эдуев. Да-а, в хорошие-то времена можно было б от пришельцев избавиться… но не сейчас! Нынче таких бродячих шаек, что грязи! Кого только нет – германцы, гунн, ромеи… теперь вот – словене какие-то. Кинжалов на всех не хватит! Избавишься от этих – другие объявятся. И какой тогда смысл убивать? Никакого. Убивать – никакого. А вот использовать… Словно сама судьба их послала! Не забыть в подробностях обсказать Амбриониксу путь. А может, дать им еще одного проводника? Нет, варвары хитры и подозрительны, вряд ли они будут доверять незнакомцу. А вот этому мальчишке битуригу, похоже, более или менее верят. Хотя гунны – враги. Но и везеготов вряд ли можно назвать друзьями. Временные союзники. Сейчас – союзники, а потом… Сколько волка ни корми…

А мальчишка не дурак, нет. Не стал таиться, сразу пришел к кому надо – знает, на чьей земле оказался, ведает – ежели что – достанут. На этом участке реки везде свои люди. Глаза и уши, а при надобности – и мечи.

Чьи-то шаги послышались у дверей. Неслышно распахнулись створки. Поставив кружку на стол, Гельвеций резко обернулся:

– Чего тебе, Бретон?

– Явилась Керновия.

– Господи! Ну, наконец-то! – радостно сверкнув глазами, воскликнул старик. – Что ж ты стоишь-то? Веди ее скорее сюда, веди!

– Она здесь, мой господин. Ждет…

Пошире распахнув дверь, слуга пропустил в дом босоногую девчонку в длинной изодранной тунике непонятного цвета. Лохматую, большеглазую…

– Здравствуй, дядюшка Браниг.

– Аа-а-а! Заходи, заходи, девочка. Давно тебя дожидаюсь. Садись, садись. Поди, голодная? Эй, Бретон, скажи, пусть там принесут с кухни чего-нибудь. И вина захватят, того, римского. Любишь, девочка, вино? По глазам вижу, что любишь. Ну, как матушка Арнавия? По-здорову ли?

– Да слава Господу, здравствует.

– Чего велела передать?

– Много чего, дядюшка, – Керновия прикрыла глаза. – Я все наизусть выучила. Сказывать?

– Говори, говори, дева. Или, может, все ж таки сначала поешь?

– Не, покуда не буду, – девчонка смешно наморщила нос. – А то забуду все. Ну, вот… Не я говорю сейчас с тобой, дядюшка Браниг – матушка Арнавия поклон тебе шлет и передает следующее…

Гельвеций слушал посланницу, нервно покусывая ус. Керновия говорила все, что знала Арнавия, настоятельница дальней обители в горах меж землями эдуев и секванов. Совсем недалеко от Бибракте – языческого древнего капища – находился сей небольшой монастырь, один из первых в Галлии… да и вообще – первый. В Бибракте до сих пор, к ужасу матушки и богобоязненных сестер ее, приходили нерадивые христиане – галлы, испрашивая милостей старых богов. Потом – нечестивцы! – заходили и в монастырскую церковь, где долго и усердно молились… о том же, о чем просили и своих языческих демонов. И Христа просили… и этих… полагали, что так надежнее выйдет. Много всякого народу приходило, и харчевней при монастыре никто не брезговал – сестры готовили хоть и по-простому, да зато вкусно и сытно. Вот потому-то матушка Арнавия много чего знала. Обо всем, что в округе творится, судить могла… не раз уже посылала Керновию к дядюшке Бранигу – Гельвеций с матушкой с давних пор знакомы были, а Керновия, послушница юная, некогда невдалеке от Генабума жила. И народ ее – карнуты – с битуригами в давние времена дружно жили, а вот с эдуями – бывало, схлестывались. Ну, да с той поры много в Лигере воды утекло. Весь род Керновии вырезали… то ли гунны, то ли готы, поди теперь, разберись. Просто вылетели из ночной тьмы всадники с пылающими факелами, с ходу окружили деревню, подожгли… В полон никого не брали – убивали, насиловали, изгалялись… потом исчезли в ночи, так же быстро, как и появились. Только деревни уже не было, а был лишь костер, охвативший пол-леса. Как Керновия тогда уцелела – бог весть. Пристала к паломникам – те шли в Бибракте. И она с ними пошла. Однако через пару лет сердце не выдержало – вернулась девчонка в родные места, помолилась, крестик на всех поставила – сама все сладила, хоть и казалось, что немощная, а топором не хуже любого плотника управлялась.

– Так ты, милая, говоришь, Аттила-рэкс встал с войском в долине?

– Так сказала матушка. А она зря болтать не будет. В долине, меж землями эдуев и сенонов ждет Аттила-повелитель врагов своих везеготов.

– А Торисмунд о том знает?