Варвар

Интересно, кто он? Простой десятник – сержант, по-римски – тессариус? Нет, скорее – командир взвода, такой же, как и сам Рад, лейтенант-хевдинг. Есть еще эрлы – или у северных германцев – ярлы – это вожаки кланов, по-армейскому рассуждать – майоры да подполковники, херцог же – штабной полковник, ну а конунг, рэкс – генерал, и даже – маршал.

– Слышал о тебе от херцога. Ты славно бился!

При Каталаунских полях, – Рад прикрыл глаза, – почти два года уже прошло с той великой битвы. Аттила тогда проиграл и вынужден был уйти из Галлии. Ненадолго. Теперь вот, вернулся. Чтоб снова уйти. Не было у Божьего Бича впереди ничего, одна только смерть. Вот, если бы не умер…

– Я тоже слыхал о тебе немало хорошего, славный Гатаульф, сын Хаутдинга.

– Ты привел дружину?

– Да, – оглянувшись, хевдинг махнул рукой. – Увы, это все, что осталось.

– Вижу, это опытные воины, – ухмыльнулся в рыжеватую бороду Гатаульф. – Ничего, что их мало. Теперь каждый опытный меч – ценен. Лучники среди них есть?

– Да найдутся.

– Ну, и славно. Херцог будет доволен.

Да, дружина, что и говорить – малая. Однако в чуть более поздние времена полсотни викингов брали Париж! А воины Радомира были ничуть их не хуже.

Херцог Великого Аттилы Варимберт принял Рада в своем шатре, что стоял у склона плоского горного кряжа, поросшего жухлой травою и вереском. Он ничуть не изменился, Варимберт-херцог, все такой же пижон – в темно-голубой, изысканно расшитой серебром тунике до самых колен, узких штанах, башмаках с золоченой оплеткою, на поясе – меч с золоченой рукоятью, через правое плечо – алый дорогой плащ с белым подбоем, не для тепла, для солидности. На груди – золотое ожерелье изысканной галльской работы, волосы стянуты узеньким серебряным обручем, пиратская бородка и усики, правда, уже чуть поседели, но в остальном – пижон, как есть пижон. Правда, Рад давно знал, что внешность Варимберта – обманчива. Под личностью озабоченного собственной внешностью ловеласа скрывался циничный философ и опытный воин.

– А, вот и ты наконец, Радомир! – поднявшись с высокого кресла, весело вскричал херцог и, тут же перейдя с готского на латынь, добавил:

– Potius sero, quam nunquam! Лучше поздно, чем никогда. Что так задержался?

– Tempora mutantur et nos mutamur in illis. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, – в тон собеседнику отозвался гость. – Разные были причины. Увы, и дружина моя нынче мала.

– У нас нынче каждый меч ценен, – покривившись, херцог повторил слова Гатаульфа.

– Что, так плохо? – вскинул глаза Рад.

– Не плохо, – Варимберт помотал головой. – Скорей – непонятно. И зачем только после италийских богатых городов мы сюда вторглись? Знали ведь, что, поддержанный ромейским золотом, тотчас уже ударит Торисмунд. Надо было идти на Рим, а не в Галлию! Увы, так решил конунг. Говорят, он явился искать какую-то деву.

– Что еще за деву?

– Так. Пустое поверье, – отмахнулся херцог. – Ты садись, садись, Радомир, выпью с тобой с большим удовольствием – не так уж много нынче осталось людей, коим можно было бы доверять. Не просто в воинах, в верных и преданных воинах – ценность! Потому для меня все равно, сколько людей ты с собой привел. Найдется, найдется для тебе дело… А пока – пей!

– Я привел с собой людей. Местных. Они знают дороги.

– Славно! Вполне могут понадобиться, особенно, если… Да ты пей, пей! Еще спрошу – ответь, хорошенько подумав. Не видел ли ты по пути странных людей – с ужасными распухшими лицами, заживо гниющих? Или, может быть, встречал подобные трупы?

– Нет, ничего такого не видел, херцог. Мы вообще-то бездюдьем шли – горами, лесами… Что-то важное упустили?

– Страшная болезнь свирепствует в южной Галлии, – тихо промолвил Варимберт. – Куда страшнее воинов Торисмунда.

Болезнь? Что еще за болезнь?

– Ладно, – херцог махнул рукой. – Будем надеяться на Божью милость. Ешь, друг мой, пей, не стесняйся!

– Доброе вино, – сделав долгий глоток из серебряного, украшенного средней величины изумрудами, кубка, похвалил молодой человек. – Повелитель не спрашивал обо мне? Хотя… понимаю, что слишком для него мелок.

– Верно понимаешь, – херцог с усмешкой кивнул. – Недосуг повелителю каждого помнить. Ладно, дружина твоя в засадную сотню войдет.

– Не понял, – честно признался хевдинг.

Варимберт засмеялся, подергав торчащую в мочке уха золотую серьгу. Ответил загадочно:

– А тебе и не надо сейчас понимать. Поймешь после. Или вообще никогда… если сотня та не понадобится.