Варвар

– Рад пожелать вам всего самого лучшего, любезнейшие господа! – с большим серебряным блюдом в руках к гостям вышел лысоватый мужчина средних лет, склонный к полноте, но не толстый, в широкой верхней тунике из доброй шерсти.

– Меня зовут Клодиний, и я – владелец этого дома, господа.

Ага… Князь прищурился – ну, наконец-то объявился.

– Ищете себе пристанище или просто так, перекусить, зашли?

– Может быть, и поселимся, – усмехнулся Рад. – Если моей супруге понравится твое жилье.

Округлив глаза, Клодиний приложил руки к груди:

– Оно не может не понравиться! Мой дом – самый лучший в этом городе.

Князь поднялся с лавки:

– Тогда, уважаемый, веди, показывай.

– Э-э… – хозяин инсулы замялся, искоса посматривая на воинов. – Рассчитывать на всех, господин?

– Нет, – Радомир махнул рукой. – Моя верная дружина заночует и во дворе, я вижу, он у тебя просторный.

– О да, да, но… может быть, тогда – последний этаж.

– Нет, двор их устроит больше. Эти славные воины, видишь ли, не привыкли к подобному жилью. Кстати, если понравится, я заплачу вперед.

– О, славный господин, – тут же залебезил Клодиний. – Поднимайся же со своей дражайшей супругой следом за мной. Ты увидишь все своими глазами. Поверь, тут есть, на что посмотреть.

Заскрипела лестница, и князь с княгинею, следуя за гостеприимным хозяином, оказались в просторных и даже изысканных апартаментах, состоявших из четырех тянувшихся анфиладой комнат, со стенами, обитыми недешевой тканью – палевой, голубой, нежно-зеленой. Тяжелые портьеры, ставни на окнах, удобная и красивая мебель – кровать с ножками в виде звериных лап, шкафчики, высокие сундуки, резные столики, стулья.

– А вот, извольте обратить внимание – место для омовений. В городе, конечно, имеются термы, но, увы, увы, сейчас все в таком запустении. Такие уж времена!

– Понимаю, – покивал князь. – А соседи как? Кто тут еще проживает? Надеюсь, люди приличные?

Клодиний вздохнул:

– Откровенно говоря, кроме вас, никого нет, мои господа. Так что вам тут будет удобно.

– Ах, никого нет… – Радомир задумчиво провел рукой по полке с деревянными цилиндриками-книгами.

Такие вот книжки-свитки были куда дешевле, нежели тяжелые переплетенные тома из дорогущего пергамента, которые далеко не каждый интеллигентный человек мог себе позволить. Молодой человек с любопытством осмотрел книжечки: Тертуллиан, Вегеций, Макробий – чтение, можно так сказать – весьма специализированное, не какие-нибудь там стихи или романы. Письма, рассуждения, трактаты…

– Это кто же здесь раньше жил?

– Некий господин Марцелий Игун, – с гордостью отозвался домовладелец. – Очень знающий человек, зодчий.

– Зодчий?!

– Ну да. Он и акведук ремонтировал и еще много чего строил.

Рад почувствовал, как похолодело в груди, как часто-часто забилось сердце. Горячо! Горячо! Неужели, нашел?

– А где он сейчас, уехал?

– Уехал, наверное, – Клодиний развел руками. – Тут такая история, не знаешь, как и сказать…

Когда, заплатив сразу за три дня, супруги наконец остались вдвоем, радость конунга передалась и его жене. Правда, та все еще сомневалась:

– Так ты, о, муж мой, думаешь, будто этот Марцелий – тот самый строитель и есть? Тот, что рыл могилу, отводил реку?

– Ну да, ну да! – Радомир довольно потирал руки. – И пропал он как раз в то время. Где-то на Саве-реке – ну, ты ж сама слышала! Сава, значит… Сава!

Хильда мягко взяла мужа за руку:

– Успокойся, милый. Сава-река – большая, длинная. Век можно искать!

– И все же… ниточка уже показалась!

– Ниточка Ариадны?

– А ты у меня умная.

– Отец Ингравд любил эту историю, – княгиня мечтательно прикрыла глаза. – О Тезее, о чудовище Минотавре, о лабиринте. О, муж мой. Давай-ка и другие ниточки потянем, а? Ты говорил, кажется, о яде? Об инструментах, повозках? Вот и глянем. Я завтра пройдусь по местным лавкам, по рынку – надо, мол, отравы, крыс потравить, чтоб мор не разносили. А ты, милый, по скобяным складам пройдись – может, там чего и зацепишь, все легче будет.

– Умная ты у меня, – еще раз повторил князь.

Потом подошел к жене, обнял. Целуя в губы, мягко повалил на ложе. Распустил пояс, погладил твердеющую под тканью грудь… И утонул. Утонул в глубоких глазах, голубых, как васильковое весеннее небо.

– Ты там осторожней выспрашивай, – придя в себя на ложе, Рад погладил женушку по плечу – сахарному, теплому, родному…

Хильда положила голову мужу на грудь:

– Думаю, сейчас здесь никому и дела нет до могилы. Когда был Эллак, да – усыпальницу его отца охраняли, а сейчас… Кто Аттила Ардариху? Да никто.

Князь рассмеялся:

– Верно, милая. Никто, и звать его никак. Однако могилу-то – ищут. Те, кто богатств, сокровищ чужих алчет – а таких всегда пруд пруди.

– Там же заклятье наложено! – вскинула глаза юная женщина. – Неужель не боятся?

– Конечно, не боятся! Фараонов не боялись, тем более – какого-то там гуннского царя. Те, кто хоронил, кстати, это прекрасно понимали – потому и сделали все, для того чтоб никто и никогда могилку ту не нашел! Реку, вишь, отвели, всех причастных убили… Видать, на заклятье-то не особо надеялись.