Варвар из нашего города

К счастью, кавалеристы приближались к Оборотной довольно неспешно. Всадники крутили головами, негромко переговаривались, временами пересмеивались. В целом наездники вели себя достаточно беспечно, так что подозрения о том, что они являются передовым дозором крупного отряда, я с облегчением отбросил. С четверкой рейтаров мы должны справиться, как бы круты они ни были, тут главным было не столько победить, сколько не упустить. Собственно, потому я и предпочел заманить противника в деревню, рассчитывая окружить и зажать кавалеристов между домами, где их маневренные возможности будут ограничены. Задумка была неплохая, но, как говаривал кто-то из великих, еще ни один план не выдержал столкновения с реальностью.

Я как раз успел привести свое воинство, расслабленное обильной едой и долгожданным отдыхом, в чувство, когда ирбренцы, так ничего и не заподозрив, въехали в Оборотную.

– В атаку! Вперед! Бей!

Честно говоря, я побаивался, что мои доморощенные орлы сдрейфят. Когда в строю и у меня на виду – это одно, но сейчас они были разбиты на десятки и рассредоточены за сараями и плетнями…

Зря боялся. Вбитая кулаками и палкой привычка повиноваться сработала как часы. Ополченцы бодро повыскакивали из своих укрытий, старательно тыча пиками во все, что хоть отдаленно напоминало всадника. Плохой новостью было то, что рейтары не растерялись, на что я втайне надеялся, и не попытались отбиваться, а сразу ломанулись на прорыв.

Напиравшие со всех сторон копейщики смогли ссадить только одного из всадников. Трое других, выскользнув из моей нехитрой ловушки, устремились прямо к южной заставе – последнему препятствию на пути к Игбруну.

Такой вариант тоже предусматривался, хоть и считался нежелательным. Заслон на выезде из села был усилен моим личным резервом – десятком линдгорнских стражников, так что разогнавшихся рейтаров встретила плотно сбитая группа человек в 25, ощетинившаяся четырьмя рядами пик. Двое ирбренцев рухнули почти сразу, причем один – вместе с лошадью, зато третий, подняв коня на дыбы, развернулся практически на месте и тут же, дав бедной скотине шпоры, заставил его совершить прыжок через довольно высокую изгородь. Таким образом, этот хренов мастер конкура очутился в чьем-то дворе и буквально в шаге от спасения. Для того чтобы окончательно вырваться из засады, ему оставалось протиснуться между хлевом и сеновалом, проскакать через огород и еще раз преодолеть хозяйский забор, на этот раз задний.

Один Сатар ведает, чего я поперся его останавливать. Увлекся, наверное.

Заметив хитрый маневр ирбренца, я, выхватив пику у стоявшего рядом с разинутым ртом ополченца, покинул свой пост на крыльце таверны, откуда руководил ходом эпической «битвы у Оборотной», и ринулся наперерез. Успел. Спрятавшись за забором и уперев копье в землю, я всадил острие в брюхо коню, как раз преодолевавшему последнее препятствие на своем пути к спасению. Наконечник ушел в потроха целиком, древко сломалось под весом обрушившейся на него лошадиной туши, смертельно раненная животина забилась, разбрасывая копытами дерн и издавая прямо-таки душераздирающее ржание. А наездник, совершив неслабый акробатический кульбит, приземлился на четыре точки в трех шагах от меня. Хорошо так приземлился – мне даже шага делать не пришлось, чтоб с размаха шарахнуть его по шлему обломком пики.

К тому времени как прибыла подмога, я уже спокойно стоял, опираясь на плетень в некотором отдалении от упавших, чтобы не попасть ненароком под копыта агонизирующего скакуна. Запыхавшиеся ополченцы были встречены недовольным начальственным рыком:

– Чего вылупились?! Добить раненых коней. Убитых обыскать. Оружие и все, что найдете, – в таверну. Раск, где тебя носит? Проследи! Этого – связать и за мной. Посмотрим, что за птицу к нам занесло…

Глава XVI

Рейтар, поверженный мной самолично, оказался в итоге нашим единственным пленным. Остальных разошедшиеся ополченцы истыкали копьями до состояния «мешок с костями». По крайней мере, Раск, явившийся отчитаться о захваченных материальных ценностях, охарактеризовал ситуацию именно так.

Разбор добычи, кстати, дал много интересного. Помимо вещей приземленных, вроде доспехов и оружия, среди наших трофеев оказались две верховые лошади с запасными комплектами сбруи, некоторая сумма наличности… и одна любопытная бумага. Вернее, сама бумага, которую так и тянуло назвать пергаментом, была так себе – толстая, шершавая, желтоватая… А вот то, что на ней было написано…