Варвара Асенкова

Хотелось заглянуть в английский магазин, где ни один предмет не продавался дешевле пяти рублей ассигнациями — какой-нибудь пустяк стоил здесь дороже, чем мешок муки в южных губерниях. Здесь можно было купить все: от писчих перьев до драгоценных камней. А у Ксавье появились новые шляпки! Какая прелесть!

Столицу взбудоражила новость, открылась первая железная дорога! Она связала Петербург с Царским Селом, а вскоре и с Павловском. Экипажи тащит за собой паровая машина. Цена проезда в экипаже первого класса — 5 рублей. «Цепи экипажей» отходят от Петербурга в 12 часов и в 1 час дня…

В Большом театре случился пожар, и началась перестройка театрального здания. Спектакли на сцене Александринского театра шли еще напряженнее. К тому же приближалась масленица — актерская страда. А работать трудно- днем, на репетициях, темно, холодно, вечные сквозняки, так что в легких сценических платьях того и гляди простудишься. Дюр кашляет, но не может остаться в постели: надо работать, семья. А не то — вычтут из жалованья. Негде толком умыться, насос, подававший воду в здание Александринского театра, испорчен. Воду носят ведрами, она холодная как лед. Даже страшно руки в нее окунуть. Но театру до всего этого и дела нет. На сцене ты должна стать королевой, что бы там ни было.

И Варенька Асенкова становилась королевой — в водевиле режиссера Александринского театра Н, Куликова «Царство женщин» Действие водевиля происходит на некоем острове, где установлено женское владычество.

«Над всем этим есть королева или король, как вам угодно, — писали газеты, — самая милая и любезная из всех театральных королев, с золотым шлемом на голове, с улыбкою на устах — маленькая Минерва, кроткая, справедливая, великодушная, которой одно появление возбуждает восторг подданных и рукоплескание зрителей. Царство женщин не падает Может ли оно упасть с такою царицей, как г-жа Асенкова?»

Иногда, как и в прошлом году, доставались ей роли в более весомых пьесах, в комедиях, большей частью переводных. Асенкова сыграла Маргариту в комедии Скриба «Честолюбец». «Игра г-жи Асенковой в скучной комедии Скриба показала, что эта актриса может со временем. занять не последнее место в высокой комедии, которая у нас ежедневно упадает. от недостатка артисток, могущих выдержать такое испытание большой роли в высокой комедии», — писал рецензент.

И снова роли молодых повес, роли с переодеванием: блестящие вицмундиры с эполетами, бархатные плащи, шпаги и шпоры.

Но удивительное дело! — в этих сценических созданиях Асенковой не было и тени пошлости. Водевильный прием становился у нее поводом для увлекательной игры, а примитивный водевильный персонаж поднимался ею до высот поэзии. «По общему признанию трансформация была идеальной, — писал один из биографов, — мужской костюм чрезвычайно шел к стройной фигуре артистки, красивое лицо ее было особенно эффектно под фуражкой или кивером, а вся игра носила характер милой непринужденной шалости».

Обратите внимание: употреблено слово «шалость» Это выражение критика напоминает нам о детском очаровании Асенковой. П. А. Каратыгин удостоверяет, что артистка «умела соединить удивительную грацию и какую-то ей одной свойственную стыдливость». То же самое утверждает и другой современник, указывая, что в мужских ролях Асенкову украшала «стыдливая кокетливость» Ее худенькие формы, гибкость талии, манеры напоминали настоящего мальчика. А другие актрисы в подобных ролях выглядели переодетыми женщинами.

Так в чем же заключалось обаяние Асенковой вообще и ее обаяние в водевиле, в частности? Грациозность? Изящество? Легкость и музыкальность? Этими качествами, необходимыми для исполнения водевильных ролей, обладали многие русские актрисы до и после Асенковой. Внешнее очарование? Красота? Женские чары? И это не могло явиться новостью на русской сцене. Так в чем же дело?

Задавшись этим вопросом, я снова и снова вчитывался в отзывы современников Асенковой, ее восторженных поклонников и мрачных противников.

Старые газеты, журналы, письма, стихи не давали ответа на поставленный вопрос. Но вот однажды, перечитывая книгу замечательного театрального критика и писателя начала нашего века А. Кугеля «Театральные портреты», а именно — его рассказ о Вяльцевой, я с удивлением обнаружил, что такими же поисками по отношению к Вяльцевой, стремлением разгадать загадку ее обаяния и необычайного сценического успеха был захвачен и Кугель. Разница заключалась лишь в том немаловажном обстоятельстве, что Кугель сам не раз слушал Анастасию Вяльцеву Но даже в этом, выгодно отличающемся от моего, положении он не сразу нашел решение. «Я не берусь в точности сказать, что именно представляла собой эта вяльцевская неподражаемость, — писал он в начале своего рассказа, — та печать индивидуальности и, следовательно, неподражаемости, к которой так чутка публика и из-за которой безумствует в своем восхищении».

Тем не менее Кугель делает попытку логически объяснить это очарование и неподражаемость артистки, секрет сумасшедшего успеха, каким сопровождались ее концерты во всех концах России.