Варвара Асенкова

В дни, когда Вы явились на столичной сцене, в Петербурге работали и выступали выдающиеся мастера русского и европейского искусства. Столица бурно обсуждала картину Карла Брюллова «Последний день Помпеи». В зале Энгельгардта давались прекрасные концерты с участием многих европейских знаменитостей. Слышали ли Вы их? Только об одном художественном событии своего времени оставили Вы нам живые впечатления — об искусстве танцовщицы Марии Тальони…

В Вашей жизни было столько волнений, оскорблений, преследований, что поражаешься: где брали Вы душевные силы для работы — каждодневной, по нескольку ролей в вечер, превозмогая усталость, нездоровье? Чего стоила Вам постоянная травля со стороны тупых театральных чиновников, злобных газетных рецензентов!

Ни один цветок не упал к Вашим ногам на подмостки Александринского театра — в Ваше время это еще не было принято. Лишь в годы, последовавшие за Вашей смертью, цветы полетели на сцены столичных театров. Восхищение публики, восторг зрителей нередко доходил до Вас в искаженных, уродливых формах.

Не знаю, как сами Вы расценивали свою судьбу Для Ваших товарищей и партнеров — Николая Дюра и Александра Мартынова — жизнь явилась тяжким бременем. Мартынов не раз даже помышлял о самоубийстве. Вы, разумеется, хотели жить, играть новые, иные роли. Не могли Вы не думать и о личном счастье, хотя многие мемуаристы и исследователи истории русского театра рисуют Вас некоей театральной Жанной Д’Арк. Трудно через сто тридцать лет после Вашей гибели разгадывать Ваши мысли, чувства, страдания и надежды. Вы ушли в самом начале своего расцвета. «А мы с тобой вдвоем предполагаем жить. И глядь — как раз — умрем», — писал Пушкин. Так случилось со многими Вашими современниками — артистами, поэтами, художниками. Так случилось и с Вами.

Люди, особенно молодые, редко думают о возможной близости смерти. Вы знали о приближении конца. И достойно несли это тяжкое бремя, казалось бы, невыносимое для человеческого сознания.

Современники горестно оплакали Вас. Они писали, что Ваши похороны напоминали похороны Пушкина. Стояла скверная погода, лил дождь, но тысячи людей пришли проводить Вас. Плакали мужчины и женщины, шедшие за Вашим гробом на Смоленское кладбище, плакало само петербургское небо.

Скульптор, академик Иван Петрович Витали сделал Ваш скульптурный портрет, который и был установлен на могиле.

Вас не забыли. Русские газеты и журналы время от времени посвящали Вам статьи и заметки, большей частью восторженного характера, напоминая новым поколениям любителей театра о Вашем ярком служении русской сцене. Оживали легенды, сложившиеся вокруг Вашего имени, появилось даже несколько романов, где Вы и близкие Ваши стали центральными героями полуфантастических событий. Последующие десятилетия многое изменили в России. Вы не смогли бы даже представить себе ее сегодняшний облик.

В 1938 году Ваши останки были перенесены со Смоленского кладбища в некрополь Александро- Невской лавры, где покоятся многие выдающиеся художники, артисты, композиторы России.

А потом Вам пришлось погибнуть вторично.

В 1941 году, ровно через сто лет после Вашей смерти, над Россией разразилась война — она называется Великой Отечественной. Вы знали по книгам и рассказам близких о событиях Отечественной войны 1812 года. Эта оказалась куда страшнее. За прошедшее столетие люди придумали новое смертоносное оружие. Огромная пушка, нацеленная на наш с Вами город, метнула дальнобойный снаряд, ударивший в Вашу могилу От нее не осталось ничего только осколки памятника, глубокая яма и на дне ее — темная вода. Вам уже не было больно. Больно было нам, узнавшим про это бессмысленное злодеяние. После войны началось восстановление разрушенных памятников города, мест, дорогих каждому его жителю.

Скульптор Давид Абрамович Спришин восстановил Ваше надгробие, Ваш скульптурный портрет отныне и навечно.

Память о Вас не угасает И вот пишется книга, посвященная Вашей судьбе.

В середине двадцатого века были написаны две небольшие книжки, посвященные Вашему сценическому творчеству. Их авторы впервые серьезно изучили скудные отзывы современников в тех самых газетных и журнальных рецензиях, которые то возносили Вас, то язвительно корили, но ни в том, ни в другом случае не давали сколько-нибудь полного представления о Вашей игре.

Мне же, Варвара Николаевна, хочется рассказать читателям не только об актрисе Асенковой, но и о женщине, человеке, личности. Хочется рассказать о Вашей жизненной драме, которую Вы мужественно пронесли через сотни комедий и водевилей. Она раскрылась передо мной в разрозненных фактах, чертах, деталях.

Удалось разыскать несколько неизвестных и малоизвестных документов, имевших влияние на Вашу судьбу или отразивших ее повороты. И все же в Вашей жизни для нас много пробелов, неразрешимых тайн и загадок. Не знаю, будут ли они когда-нибудь раскрыты.

В Ваше время было принято называть пьесы двойным названием, например: «Гусарская стоянка, или Плата тою же монетою». Мне захотелось так же назвать главы этой книги.