Варвара не-краса без длинной косы

Будто и всё равно Варе. И фигуры мимо уж проходят. Нет в них тел. Нет размера. Даже ткани Варя не чувствует. Только безысходность какая на плечах девичьих лежит.

И миновали её вроде ряды ровные. И дышать вроде полегче стало — стал воздух согреваться. А тут голос из-за спины у Варвары раздался. По имени позвал:

— Варька!

Сразу Варя припомнила, кто голосом звонким хозяйничал.

Жила у них в селе Агнеша. С детства её Варя помнила — статная, ходит ровно, что лебёдушка, смеётся звонко. Веснушки, что огонь по лицу всему горят. Коса до пояса — не обхватишь. Цвета листвы осенней, перезревшей. Смелая была, каждому перечить могла, что молодому, что взрослому если не по её что. Работящая. Песни звонко петь умела. Да с малышнёй типа Вари тогда дружить умела. У той от этого «Варька!» аж в затылке зажглось. Так и захотелось оглядеться — чтоб Агнешу увидеть. Радостное что-то она несла, как солнце на заре.

Да только не было уж Агнеши в мире людском. Пропала она, когда Варе седьмой год минул. Думали, сбежала куда — как раз парень из села соседского начал к ней наведываться. Вроде и не привечала его Агнеша, да и не гнала от себя. Даже веселее ещё делалась. Как пропала — так и подумали: сбежала с ним, паршивка. Родители-то Агнешины против отчего-то были жениха такого. Так никто и не удивился, когда девки не стало.

А потом её в лесу охотники нашли. Неживую. Задушенную. Так и решили, что жених её то сотворил. Да не нашли только его.

У Вари тогда вроде и не случилось ничего. Всё по-прежнему в жизни отроческой осталось. Только грустно что-то без причины долго было.

— Варька! Глаза твои что блюдца! — снова Агнеша смеётся над ней. Всегда про глаза Варины так говорила — уж больно большими они ей казались.

Теперь Варя уж по возрасту с Агнешей сравнялась — девятнадцатый пошёл. И Агнеша навсегда девяти годов осталась. И теперь зовёт её.

Вроде и нельзя оборачиваться… Хотя это вроде, когда нечисть зовёт. Агнешу-то разве с нечистью равнять можно? Ведь уйдёт сейчас.

Не сдержалась Варя. Обернулась на зов Агнешин. Коротко, чтоб бежать быстро, если что.

Не было уж за ней фигур никаких. Только Агнеша всё дальше уходила. В сарафане цветастом. Всё такая же стройная да ладная. Только коса уж не до пояса — не видать вообще её. Только платок на голове повязан. Как у замужней. И идёт она не одна — под руку с парнем статным. Вроде и похож на того даже, кто к Агнеше из соседнего села ездил.

Обернулась к Варе Агнеша и глазами светлыми в неё стрельнула. И будто в голову Варе мысли чужие сами собой пришли.

Не при чём жених её — зря на него тогда все подумали. Бориска это — мельника сын с умом слабым сотворил. Он-то давно на Агнешу засматривался, а та смеялась только над ним.

Умом слаб, а Агнешу, когда она на свидание к Горемиру через лес шла. Выследил да задушил. Он же и Горемира сгубил. Да так спрятал, что того и не нашли. У мельницы закопал.

Снова тоска на Варю набросилась. Уже причинная. Мало Агнеша с Горемиром пожили. Зла никому сделать не успели. А загубил их Бориска глупый да завистливый.

Не по справедливости это. Вот, наверное, Числобог и позволил Агнеше с Горемиром после смерти противной вместе остаться. Да разве это то же, что в мире Яви семьёю зажить?

А Варя, на пару уходящую глядя, Велижанку вспомнила. Та, глядишь, ведь тоже приставится скоро ненароком. Враз Варя припомнила, чего на перекрёсток-то тот ночью пошла, да чёрта ловить вздумала. Снова кровь по телу у неё разогналась, силы появились. Агнеше с суженым уж не помочь. А Велижанка пока живая. Так что надо Варе чего-то делать. Чего только? Чёрт-то уж отвязался…

Огляделась Варя по сторонам повнимательнее. Нет больше деревьев движущихся. Будто и в поле она. А лесные очертания поодаль полоской поднебесной виднеются. Небо уж посветлело вроде. Или нет? Просто цвета непривычного?

Словно васильком его подкрасили. Ровно так — ни единого перелива или пятна светлого. Вроде и светится небо изнутри, легко так, а солнца нет. И света особого вокруг нет. Тёмной кромка лесная стоит. Дружить не хочет. А остальное поле чистое. С травой зеленушной. Не шелохнётся только трава. Да и ветра никакого нет, чтоб движения ей придать.

Думает Варя. Никого вокруг нет. Пусто. Голо. Только и остаётся, что к лесу идти. Осторожно. Бочком почти пробираясь. На случай всякий.

А дышать легко — воздух будто сам грудь забивает. И усталости не чувствуется совсем. Даже бока намятые не болят, по которым Варя будто через трубу пролетала. Да и где труба-то эта?

Испуг будто на Варвару накатился. Если думать начать о том, что происходит — это же и окочуриться недолго. Так что старается Варя мысли всякие из головы прогнать. Бредёт только поспешнее. Про себя мудрость сказочную припоминая, что двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Подошла Варя к лесу вплотную. Вроде и не страшный совсем. И не тёмный — каждое деревце видно. Обычные совсем. Как игрушки детские. Ровные, тонкие. Аккуратные.